Искусство без цензуры. Куратор выставок Алёна Алексеева – об организации арт-пространства в Белгороде

Алёна Алексеева занимается современным искусством. Она куратор, преподаватель в сфере продвижения искусства, лектор, партнёр фестиваля «Таврида». Мы встретились с Алёной в Белгороде и поговорили о современных направлениях уличного искусства, сложности заявить о себе, арт-объектах Белгорода и новой выставке в культурном центре «Октябрь».

О создании арт-резиденции

– Алёна, вы живёте на два дома – в Белгороде и Москве. Что бы хотелось изменить в жизни нашего города?

– В августе на «Тавриде» я увидела, какие классные инициативы есть в разных регионах. И мне стало жаль, что в Белгороде, в отличие от Старого Оскола, нет места, где можно показывать современное искусство. Причём не в каких-то интеграциях, как в «Октябре», потому что это все-таки креативный кластер, а для художников внутри пространства белого куба – это выставочная концепция, согласно которой объекты искусства выставляются на фоне белых стен. Чтобы каждый горожанин в любой день мог бы прийти и посмотреть выставку.

– А выставочный зал «Родина» не выполняет такую функцию?

– Мне кажется, «Родина» – это больше место для представителей классического искусства, членов Союза художников. Недавно была встреча с представителями трёх выставочных залов Белгорода – «Октября», «Родины» и художественного музея. На неё меня пригласила София Орешкина, с которой мы работаем над продвижением и созданием центра современного искусства. Как мне показалось, некоторые выставочные пространства готовы к каким-то интеграциям современного искусства, но идеи должны быть утверждены на уровне руководства, поскольку это всё-таки государственные организации. А нам бы хотелось независимого пространства, чтобы не было отчётности и цензуры в выборе экспозиций.

Скульптура Урса Фишера «Большая глина № 4», Москва

Фото: irecommend.ru

О цензуре

– Вы считаете, что сейчас возможно такое бесцензурное пространство?

– Могу сказать, что ещё два года назад демонстрировались работы, которые сегодня показать нельзя. Но тем и привлекательны такие относительно независимые пространства, что на них можно показать то, что государственной организации покажется неприемлемым.

– Как прошла встреча с представителями выставочных залов?

– Изначально я была уверена, что произойдёт обмен мнениями между представителями выставок и художниками. И была немало удивлена, когда оказалось, что от выставочного пространства были все, а вот художников не больше четырёх-пяти человек, включая нас с Софией. Пообщавшись с художниками после встречи, я поняла, почему так произошло. Хотя «Родина» заявляла, что можно прийти к ним, представить свой проект и через несколько дней или месяцев сделать выставку в главном зале, художники сказали, что это далеко не так. Главные залы у них отведены для маститых художников, членов Союза, а им могут предоставить закуточки под лестницей.  Понятно, что у выставочных залов есть свои обязательства перед Союзом художников, они должны организовывать выставки раз в год или в квартал, в зависимости от договорённости, это все запланировано на год. И менять расписание, если понравился какой-то художник, невозможно.

– Есть другие варианты?

– Создание открытого пространства, где художники могли бы презентовать свои проекты, подавать портфолио, проводить перформативные акции. София Орешкина задала на встрече вопрос: а можно в вашем пространстве устроить кучу из песка или земли, которая выражала бы какую-нибудь бы идею? Но этого сделать нельзя. Всё должно быть чисто, чинно и благородно.

Работа Аниша Капура «Облачные врата», Чикаго

Фото: i.pinimg.com

Об оплате

– И это не единственная претензия к государственным выставочным залам?

– Пока мы не увидели кого-то движения в сторону даже не оплаты труда, а хотя бы какого-то бюджета на создание выставок. Если ты не белгородский художник, ты должен привезти работы, приехать сам, жить где-то, «Родина» считает, что это художник должен делать за свои деньги.

– Вы с ним не согласны?

– Категорически нет.

– Сколько стоит в среднем выставка, если, например, несколько художников из Воронежа привезли свои работы?

– Если это живопись, то это может стоить порядка пяти тысяч рублей за каждую работу плюс упаковка и транспортные расходы.

– В других городах эти расходы берёт на себя галерея?

– Не везде, но есть арт-резиденции, куда приезжают художники, пройдя конкурсный отбор. Им организуют не только бесплатное проживание до полутора месяцев, но и оплачивают материалы для создания работ, образовательную программу. Арт-резиденции выигрывают, потому что художник после окончания проекта оставляет им несколько или даже все работы. Если говорить о выставочных пространствах, то мне кажется, что если они планируют выставки художников современного искусства из других городов, не только живопись, а, допустим, сложные инсталляции, для которых потребуется закупить пенопласт, бутылки, старые телевизоры, то на это могут понадобится деньги. И этот вопрос нужно обдумывать заранее. Зато при таком финансировании или софинансировании выставочный зал сможет выдвигать свои условия: на сколько остаётся работа в их фонде, будет ли она демонстрироваться на других площадках города, как долго продлятся выставки.

Скульптура Григория Орехова «Агата», Москва

Фото: cdnn21.img.ria.ru

О побочном эффекте

– Как живёт сегодня современное уличное искусство и находит ли оно своих почитателей?

– Паблик- арт появился ещё в Советском Союзе. Это те самые памятники вождей, людей труда, серп, молот и звезда, которые стояли во всех советских городах. Но если в СССР это была пропаганда, то потом паблик-арт стал объектом интеграции предметов искусства в городское пространство. Например, огромный металлический каркас, отполированный до такой степени, что в него можно смотреться, как в зеркало. Это «Облачные врата», одна из самых известных работ индийского скульптора Аниша Капура, установленная в Чикаго. Или «Агата» Григория Орехова в Москве, которая выглядит, как неваляшка огромного размера. На Бересневской набережной украинский художник и фотограф Сергей Братков в 2013 году сделал арт-объект – фразу, которую приписывают Юрию Гагарину: «Из ресторанов в космос не летают». После февраля 2022 года художник уехал из России. В Москве появилась скульптура «Большая глина № 4» швейцарского художника Урса Фишера, олицетворяющая момент творения. Это десятиметровая работа, на которой даже видны гигантские отпечатки пальцев, жителям столицы сильно не понравилась. Они сравнивали эту коричневую кучу с чем угодно, но только не с глиной, и просили не осквернять ею знаковое место. Со временем всё стихло.

– Привыкли?

– Наверное. И не надо думать, что такую реакцию высказывают только в России. В Версале рядом с дворцом была установлена другая работа Аниша Капуры – «Грязный уголок», она вызвала огромный протест французов. И были приведены те же аргументы о знаковом месте и его осквернении. Хотя Франция – вроде бы колыбель импрессионистов. Но даже такая негативная реакция ценна. Лучше негативная реакция, чем никакая. Люди начинают рефлексировать, думать, а что можно было бы поставить там вместо этой скульптуры или арт-объекта.

– А какие российские регионы выгодно выделяются на этом фоне?

– Пермь – уникальный город, где на официальном уровне продвигалось современное искусство и именно такое направление, как ленд-арт. Двенадцатиметровые «Пермские ворота» Николая Полисского, выполненные из более пяти тысяч брёвен, сложенных в арку, стали визитной карточкой города. Несколько лет в Омске делают «Проект М» в пешеходном переходе, который так и не стал метро. Работы художницы Алёны Шапарь висят там и ни разу не подвергались никаким актам вандализма.

Работа Сергея Браткова, Москва

Фото: deniscollection.com

Об арт-объектах Белгорода

– А как вам арт-объекты, установленные в Белгороде? Например, камень возле кафе «Алиса», который уже получил у белгородцев название «голова в куриной гузке»?

– Я больше запомнила камень, накрытый одеялом, с чемоданами возле перехода недалеко от Центрального рынка. Это тоже вариант паблик-арта, только более декоративная форма. А поводу работы, где изображён человек головой в камне – видно, что художник не смог корректно донести свою мысль, и это действительно напоминает то, о чем все говорят. Но повторюсь: большая трагедия, если работу совсем не заметили, чем критикуют.

– Есть мнение, что современное искусство – это некий выпендрёж художника, чтобы привлечь к себе внимание. То есть если ты нарисовал прекрасное произведение, его могут и не заметить. Но если нарисовал его, условно говоря, большим пальцем ноги или носом, то можешь стать знаменитым. Это якобы сразу придаёт произведению художественную ценность.

–Такое мнение существует у многих. В своё время импрессионисты тоже были выпендрёжниками, их не принимали в академию, их работы не хотели выставлять, и только какие-то единичные ценители искусства пытались их как-то продвигать. Так что здесь ничего нового нет. Сегодня мы воспринимаем импрессионизм как нечто настолько прекрасное и привычное, что нам не кажется это выпендрёжем. Или тот же кубизм Пикассо. Ведь про него говорили, что если он рисует женщину, то у неё на носу будет попа, а на попе глаз.

– То есть потребовалось почти сто лет, чтобы мнение изменилось. Можно рассчитывать, что в XXII веке современное нам искусство будет восприниматься по-другому?

– Несомненно. Тем более что произойдёт отсев, останутся только те произведения, которые важны для будущего. Я советую художникам работать так, словно они создают произведение не для современников, а для тех, кто будет жить после них. Именно через эти работы следующие поколения будут воспринимать наше время, они станут артефактом. И люди будущего станут судить о наших взглядах, ценностях, устремлениях, глядя на эти работы.

– В мировой культуре к середине ХХ века сложился постмодернизм. Можно ли говорить о постмодернизме и в современном уличном искусстве?

– Если говорить о теории искусства, то мы его уже давно прошли. Это уже мета- или пост- постмодернизм. Цитаты хоть остаются, но сказать что-то новое достаточно сложно. Вот пример с рисованием собственным телом. Ведь это не новая история. В середине XX века этим занимался классик современного искусства Ив Кляйн, когда он раздевал моделей, обмазывал их синей краской и прижимал к холсту. Чтобы сегодня художнику повторить такое, нужно придумать новую концепцию, почему он делает так, ведь это уже было. И когда художник это объяснит, мы поймём, для чего он это делает. Конечно, есть и хайп, привлечение внимания. Кураторы, искусствоведы, отбирая произведения искусства, отсеивают те работы, которые им не являются.

Работа Алёны Шапарь

О новом проекте

– Расскажите о вашей работе в Белгороде.

– Я готовлю проект, который откроется в «Октябре». В лектории стены расписаны граффити, всё выглядит очень ярко, не годится для выставки. Но дело в том, что омская художница Алёна Шапарь, мы уже о ней упоминали, работает не со стандартным медиа. Её работы – это большие полотна ткани, которые она сначала раскрашивает уникальным способом, замачивая в краске, а потом уже наносит на них живопись. Полотна могут быть два, три, пять метров. Благодаря этому нам удастся закрыть стены. Практика взаимодействия со зрителем и уникальный Алёнин стиль (я такого не видела ни у одного российского художника), мне показались настолько интересными, что захотелось организовать её выставку. Она будет называться Safe space – «Безопасное место». Это про то, как детские мечты трансформируются во взрослой реальности.  Мы собрали более сотни подобных историй. И все эти грёзы, навеянные детством – домики из одеял, любимые мультфильмы, старые игрушки, шатры из стульев, накрытые простынями, ёлочные украшения, зачитанные книги вдохновили Алёну на создание проекта.

– А та самая «куча» будет?

– Чтобы не открывать всех нюансов, скажу, что можно будет не только посмотреть на работы, но и присесть на них, залезть в нору, почувствовать себя снова маленьким и на миг перенестись в страну детства. Если приедет Алёна, мы хотим, чтобы она провела лекцию или мастер-классы, чтобы пришли белгородские художники и могли вместе с ней что-то раскрасить. Мне бы хотелось показать белгородцам, что живопись – это не только холсты или графика, а можно взять ткань, что-то сделать на ней, и это тоже будет интересно. Выставка откроется в «Октябре» 25 ноября в 18 часов, вход свободный.

Беседовала Анастасия Самойлова