Макеты как вехи. Белгородец создаёт картонные копии зданий из своего прошлого

У 88-летнего жителя Белгорода Иосифа Кикели есть хобби. Несколько лет назад он стал делать макеты зданий. Они стоят в двух его небольших комнатках на шкафу, столе, полках, заполонив и так ограниченное пространство квартиры. Инженер по образованию, Кикеля сначала работал в проектном институте, потом перешёл преподавать в строительный техникум. Макеты, которые он делал вместе с ребятами, не наз побеждали на областных конкурсах.

Когда сначала ушла из жизни супруга, а потом стала недоступна из-за возраста и болезней работа на даче, в жизни образовалась пустота. И Кикеля занялся моделированием. Для него это не только увлечение, но и возможность хоть ненадолго вернуться в прошлое: Иосиф Брониславовчи по памяти создаёт копии зданий, с которыми когда-то сводила его жизнь.

Автор показывает свои работы, будто перенесённые из страны лилипутов. Кажется, если поднять крышу, можно увидеть комнаты, мебель и крохотных человечков.

Вот маленькая украинская хатка, рядом – яблонька и сарай.  Точно в такой же родился сам Иосиф Бориславович в небольшом селе в Хмельницкой области, практически на границе с тогдашней Польшей. Беспечная жизнь мальчика закончилась в три года, когда отца арестовали как врага народа. Следственные органы вызвали его маму и предложили ей отказаться от мужа, и тогда, мол, они смогут жить как раньше. Но мама так поступить не смогла.

Мы католики. В нашем селе процентов сорок относили себя к католической вере. И мама с отцом, и я впоследствии, венчались в костеле. Как можно было перед богом соврать?

– удивляется Иосиф Бориславович.

Кикеля показывает макет костёла, в котором когда-то венчался. Миниатюрное здание выглядит удивительно реалистично. Кажется, что видишь сооружение с высоты птичьего полёта – так точно вырисована на нём каждая деталь. Рядом стоит макет другого костёла, польско-литовского, который находится уже в Белгороде. Здание пустовало в советское время, а потом в нём сделали духовно-просветительский центр святителя Иоасафа, католикам так и не отдали.

После отказа матери семью Кикели выселили из дома в двадцать четыре часа. Их просто перевезли в соседнюю область и бросили там, практически умирать. Была зима, стояли сильные морозы, выпало много снега. Молодая женщина с трёхлетним ребёнком добралась до ближайшей деревни. Стучала в ворота, просила дать хотя бы переночевать, если не в доме, то в сарае. Но все боялись и либо не открывали дверь, либо гнали семью врага народа. Когда они уже окончательно замёрзли и обессилили, какая-то старушка пожалела их и посоветовала идти в поле, там, мол, остался стог сена. В норе, которую мама выкопала в стогу, они и прожили всю зиму. Вечером мама оставляла ребёнка одного и дворами, чтобы соседи не увидели, шла в соседнее село к родителям мужа. Они кормили её и давали немного продуктов. Пара картошек, хлеб, каша, которую мама несла за пазухой, чтобы накормить ребёнка тёплым, иногда – кусочек сала или яйцо. (С тех пору у Иосифа больные уши. Он их застудил в ту зиму, а сейчас почти оглох, и даже со слуховым аппаратом слышит плохо. Мама позже заболела туберкулёзом позвоночника, умерла, когда ей было чуть за шестьдесят.)

Стало понятно, что вторую зиму в стогу не пережить. И мама обратилась к единственному человеку, который мог ей помочь – начальнику погранзаставы. От родного села Кикели до тогдашней границы с Польшей было всего несколько километров. Новый начальник погранзаставы, пока не перевез семью и не получил жильё, какое-то время жил в их доме, и у них сложились хорошие отношения. Вначале с мамой встретилась его жена и сразу отказала в помощи: «Ты что, не знаешь, где мой муж и мы с детьми будем завтра, если поможем тебе сейчас?»

Прошла весна, лето, дело пошло к осени, стало холодать по ночам. И тут случилось чудо. Видимо, начальник погранзаставы по своим каналам выяснил, что проблем не будет, если они помогут женщине с ребёнком. А может, нашёл кого-то из сочувствующих во власти. Но с мамой Иосифа второй раз встретилась жена начальника и предложила им переехать в заброшенный дом в их деревне. Пусть в нём постоянно текла вода из прохудившейся крыши, а из щелей дуло так, что даже при  работающей печке приходилось не снимать тёплую одежду, это был настоящий дом – с кроватью, возможностью приготовить еду и помыться.

В свой дом Кикелям разрешили вернуться только через несколько лет, перед первым классом Иосифа.

Макет школы, в которой он проучился десять лет, тоже стоит на видном месте. С учёбой связаны лучшие его воспоминания. Несмотря на войну, голод и нищету, школа стала местом, в котором уютно горела лампа, учительница рассказывала про дальние страны и удивительные путешествия, и казалось, что всё обязательно будет хорошо.

Отец вернулся в 1947-м, через два года после окончания войны. Иосифу было уже двенадцать. Он помнит этот день как вчера. Они с мамой на телеге поехали за сеном. Вдруг видят: бежит к ним тётя, младшая папина сестра, и машет руками. Добежала, ничего сказать не может, за сердце держится, только повторяет: тато, тато. Они тут же поехали с мамой домой. А в избе стоит чёрный, страшно усталый, седой человек. Это сейчас Иосиф Бориславович понимает, что отец больше месяца добирался домой на перекладных с Дальнего Востока. И вовсе не был он старым – сорок ещё не исполнилось.

Отца реабилитировали в шестидесятом, после смерти Сталина. Новая власть убирала культ личности старой, менялись приоритеты и ценности. Но он так и не оправился после заключения, много болел, как-то быстро сдал. Маму он пережил, но ненадолго. Иосиф успел перевезти родителей в Белгород. Мама умерла в тот же год. После неудачной операции на позвоночнике у неё начал быстро прогрессировать рак.

Иосиф Бориславовч показывает макет дачи, на которой они бывали всей семьёй. Сколько счастливых вечеров провели они там за одним большим столом в разговорах и песнях.

Виктория Передерий

Фото автора