«Это диагноз политической системе России». Белгородские журналисты – о смерти Ирины Славиной

2 октября в Нижнем Новгороде произошло страшное – местная журналистка, редактор (и единственный сотрудник) собственного издания KozaPress  Ирина Славина покончила с собой прямо напротив здания областного УМВД. Сделала она это после нескольких лет штрафов, допросов и запугиваний за свою журналистскую деятельность.

Ирина освещала оппозиционные акции, писала непредвзятые материалы, расследовала деятельность ФСБ и принципиально отказывалась от джинсы. KozaPress  существовала на деньги подписчиков, и на личные средства Славиной. В 2019 году издание стало вторым по цитируемости в регионе, и такая локальная популярность, очевидно, привлекла внимание цензуры. Последней каплей стал обыск в её квартире.

По официальной версии силовики искали доказательства сотрудничества Славиной с «Открытой Россией» Михаила Ходорковского. Они забрали у журналистки все записи и технику, оставив женщину без возможности продолжать работу. Ирина ушла из жизни, оставив прощальный пост на своей странице в Facebook: «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию».

Мы спросили белгородских журналистов, что они думают о самоубийстве Ирины.

Евгений Грицков, редактор ИА «Бел.Ру»:

В любой области – семья, работа, что угодно – не может быть выходом из сложной ситуации самоубийство. Наверное – довели, наверное – было отчаяние.Но есть семья, есть дети... Это тупик. И мало кому и чему поможет в российской журналистике. «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию».Только «Федерация» этого не услышит. В её смерти виновны конкретные люди, может, даже много людей. В том числе она сама.

Мария Литвинова, журналист газеты «Коммерсантъ»:

«Акт [Роскомнадзор] – способ политического высказывания, к которому прибегают в условиях тотальной несвободы. На него решаются люди, когда не видят других возможностей быть услышанными и влиять на происходящее. На этот страшный шаг идут в состоянии полнейшего отчаяния, когда собственное тело остаётся единственным инструментом, рупором, который будет виден всем. Поступок Ирины Славиной, журналистки, которая расследовала сфабрикованные дела по террористическим статьям, и которой всеми способами мстили силовики, – это диагноз не ей, это диагноз политической системе России».

Олег Шевцов, генеральный директор ООО «Издательский дом «Мир Белогорья»:

«Никак не могу прокомментировать, потому что видел разрозненные и противоречивые сообщения в СМИ и социальных сетях. Высказывать мнение о ситуации, не зная подробностей и нюансов, – это не журналистика. Это антижурналистика».

Олег Размоскин, председатель Белгородского регионального отделения Союза журналистов России:

«Мнения в сообществе относительно этой трагедии разделились, причём диаметрально. Однозначно понятно одно: в любом случае не стоило так привлекать внимание к своим проблемам, потому что сиротами остались дети! Наверняка СЖР, который взял расследование этой трагедии под свой контроль, нашёл бы какое-то менее радикальное решение проблемы. Союз журналистов России, насколько мы знаем, обратился в Следственный Комитет и Прокуратуру РФ за разъяснениями по поводу юридической необходимости проведённых у Ирины Мурахтаевой (Славиной) обысков и с требованием всестороннего и объективного расследования произошедшей трагедии».

Андрей Маслов, главный редактор сетевого издания Fonar.TV:

«Я тоже из тех, кто до этой трагедии не знал ничего про Ирину Славину. А теперь из тех, кто внутри думает: а хватит ли у меня запаса прочности и цинизма, чтобы не свернуть с пути, на который я встал? Не сломаться, не сделать того, от чего я сам себе стану невыносим?

В наше время нас лишили даже дискуссии о том, как оценивать такие поступки. Хотя в школе мы обсуждали последний шаг Катерины из «Грозы» или Лизы из «Бедной Лизы», рассуждали, что к нему привело и была ли возможность другого исхода. Сейчас же даже сама дискуссия о совершённом Ириной может стать поводом для чьего-то возбуждения.

Интересно, как себя будут чувствовать сотрудники полиции, которые каждый день будут проходить на работу мимо места трагедии и знать, что здесь человек, мать, журналист не смогла удержаться от последнего шага? Причём дала прямо понять, кого она сама винит в произошедшем.

Я писал неоднократно, что видел примеры, что в полиции (равно как и в других правоохранительных органах) работают достойные люди, для которых долг и честь что-то значат, но, скажу честно, сейчас я сам не знаю, способны ли эти примеры нормальной работы повлиять на всю систему в целом, или это образцово-показательные винтики, которые не влияют на весь механизм, но нужны для того, чтобы я и другие подобные мне поверили, что может быть по-другому, чтобы внутри поселилась надежда, что система готова меняться, хотя на самом деле никаких изменений в ней даже не намечается, потому что эти нормальные человеческие изменения приведут к её самоуничтожению, так как она держится на категории «есть приказ – выполняй, а не думай о чести, форме и защите граждан, которым ты служишь».

Эта трагедия меня снова подталкивает к этой мысли. И у меня, увы, нет ответа: есть ли возможность изменить что-то в работе этой системы к лучшему путём реформ, или это и есть основа нашей пресловутой стабильности, которая перемелет жизнь матери/журналиста и, не моргнув глазом, отправится дальше на службу исполнять приказы и не думать об их правомочности и легитимности. Так как в этой системе нет места гуманности, ценностям и уважению самоценности разумного человеческого выбора, нет места наказанию за совершенный винтиком системы проступок, а есть только слепое служение приказу во имя самосохранения и, не дай бог, кто-то попробует этот привычный уклад изменить».

Игорь Ермоленко, главный редактор паблика во ВКонтакте «Белгород – это интересно»:

«Я думаю, что Ирина Славина зря это сделала. Если государство не ценит человеческую жизнь, то её нужно ценить хотя бы нам. Конечно, она сталкивалась с серьёзным давлением со стороны государства, самых разных ведомств, судов, силовиков. Тем не менее, с этим сталкивается огромное количество россиян каждый день. И не только политические. Мы каждый день видим новости о несправедливости. И конечно, самоубийство это – не выход. И как акция протеста, это тоже не лучшее решение. Эта акция лишает человека жизни, а жизнь нужно ценить».

Наталия Чернышова, редактор делового портала «Бизнес-Класс»:

«До поступка Ирины Славиной я ничего не знала о ней. К моему стыду. Потому что уверена, что журналистов в России, к кому домой являются нелюди с болгаркой в шесть утра, нужно знать поимённо. Впрочем, именно этих людей и можно назвать журналистами. Остальные просто умеют писать. Просто приспособились в своей безопасной нише – новостей, похожих на прогнозы погоды, патриотических репортажей, летописей власть имущих и прочих имущих. Ключевое слово - безопасно.

Я не знаю, чем Ирина досадила уютному житью слуг народа, где перешла дорогу, чем вызвала гнев, но сам факт утреннего обыска – это такой недвусмысленный привет из 30-х прошлого века с явным посылом: мы можем сделать с тобой всё что захотим. Можно было бы виновато улыбнуться, сглотнуть: затаиться и ждать. В надежде, что пронесёт. Приспособиться. Но она не стала. Как теперь узнать, почему не стала?

Может, это было той самой последней каплей, когда переполненная ёмкость наклонилась и все копившееся годами вылилось в этот акт отчаяния. И протеста. Протеста против бесчеловечности, против обысков в шесть утра и вспарывания домашних дверей болгарками, против вала тупых уголовных дел, против беззакония, бесправия, несвободы. Против этого душного вечного «1984». Без просвета. Без образа будущего.

Я верю, что в прекрасной России будущего именем Ирины Славиной назовут проспект или улицу в Нижнем. Я верю, что этот поступок, выходящий за рамки понимания, будет осмыслен, как горящее и молчаливо кричащее обращение к каждому из нас. И мы станем хоть чуточку смелее. Тогда всё будет не зря».

Сергей Кудрин, журналист сетевого издания Go31:

Я не могу сказать, что скорблю по Ирине, это было бы лукавством. Я не знал её лично, и к сожалению, не читал её работы, пока она была жива. Конечно, самоубийство – это не выход, даже из такой ситуации. Но, возможно, она просто не видела другого варианта. Для меня она стала скорее прецедентом. Ещё одним подтверждением того, что в России ничего не меняется и не изменится ещё как минимум лет двадцать, до тех пор, пока столпы действующей системы живы и работоспособны. Пока все те люди, построившие огромную, бесчеловечную машину по удержанию власти и ресурсов, не отойдут от рычагов. До тех пор ничего не изменится, и под этот каток вновь и вновь будут попадать люди, имеющие своё мнение, отстаивающие свои убеждения. Нам всем кажется, что девяностые давно прошли. Однако, это не так. Они живут в мозгах, в сознании россиян. И в частности тех, кто сегодня принимает важнейшие решения, кто руководит отдельными регионами и всей страной в целом. И тот факт, что за инакомыслие журналиста могут довести до самоубийства, в очередной раз это подтверждает: бандитизм никуда не делся, он лишь приоделся в дорогой костюм.