«Вы вообще понимаете, о чём говорите?» Главврач белгородского ковид-госпиталя – о пандемии коронавируса

Журналисты Go31 побеседовали с главным врачом второй городской больницы Белгорода Антоном Бондаревым.

О числе пациентов

– Антон Владимирович, эпидемия коронавируса в России продолжается около трёх месяцев. Насколько загружены медики?

– 15 апреля мы запустили ковид-госпиталь. Первым этапом был терапевтический корпус, 180 коек. Мы думали, что на этом остановимся, и хирургический корпус не затронем. Однако такая необходимость возникла. 12 мая мы его запустили. А 12 июня у нас на 622 койках лежало 611 пациентов.

– Можете спрогнозировать, что будет дальше?

– Мне хотелось бы думать, что эта неделя, возможно, следующая, будут самыми верхними. Что мы вышли на пик. А потом будет снижение. Пришла жара. Она чуть-чуть вирус поддавит. Он мутирует в более лёгкие формы. Да, мы заполнились, но мы и выписывать стали больше. Аналитика показывает, что в последнее время выписанных становится больше, чем поступивших. Это говорит о том, что динамика положительная.

Об отношении

– Менялось ли ваше личное отношение к CoViD-19?

– Сейчас оно двоякое. С одной стороны, я понимаю, что это очередной грипп. Как птичий, свиной. С другой стороны, настораживает, что весь мир столкнулся с ним. Особенно Европа, Америка, где была большая летальность. Благо, что мы к этому немножко подготовились. И мы до сих пор не понимаем, что это такое. Только сейчас начали это узнавать. Знаем, как пациентов лечить, ждём новые препараты – скоро выйдет «Авифавир». Так что есть уже некая привычка, но есть и обоснованная настороженность.

– У многих белгородцев явно пропадает чувство опасности по отношению к коронавирусу. Что можете сказать скептикам?

– Когда близко работаешь с пациентами с CoViD-19 – видишь всю сложность процесса своими глазами. Видишь тяжёлых, крайне тяжёлых пациентов. Или пациентов средней тяжести, болезнь которых, несмотря на лечение, перетекает в тяжёлую форму. А потом слышишь со стороны, что это всё политика и неправда. Хочется задать вопрос: люди, вы вообще понимаете, о чём говорите?

О вакцинации

– Минобороны анонсировало появление вакцины от коронавируса к осени. Если она появится, вы будете прививаться?

– Если не переболею, буду вакцинироваться. Надеюсь, покажу пример другим.

О первой тысяче

– Сейчас уже ясно, в чём разница между пациентами с бессимптомным и тяжёлым течением болезни?

– Наверное, в первую очередь это зависит от иммунитета. Насколько он сильный. У некоторых пациентов есть сопутствующие, иммунные заболевания. Или заболевания, связанные с онкологическими патологиями. Конечно, тогда иммунитет снижен. Второй фактор – смотря с каким источником вируса пациент контактировал. Если с более лёгкой формой, то и у него форма тоже будет лёгкая. А если пациент с тяжёлой формой заразил других, то и у них всё будет более сложно. И опять же: у всех болезнь протекает по-разному. И в разных возрастных группах – тоже по-разному. У нас была победа: из реанимации вышел пациент с онкологической патологией, возраст – 81 год. Выписываем его на днях. Он, кстати, у нас будет юбилейным: мы пролечили тысячу пациентов.

– При выписке они уже полностью здоровы, или им нужно ещё восстанавливаться?

– Мы выписываем пациентов с положительной динамикой: без лихорадки, температуры, без явных признаков поражения лёгких на компьютерной томографии, со входящими в норму анализами крови. Но выписываем мы в амбулаторное звено. Действительно, не каждый пациент быстро восстанавливается. Тем, у кого лёгочная ткань была поражена в большей степени, придётся и дольше восстанавливаться. Нужна дыхательная гимнастика, физиотерапия. При лёгкой форме и восстановление идёт быстрее.

О страхе

– Вы боитесь заболеть коронавирусом?

– Когда мы начинали, я был в ожидании: когда же меня зацепит. Мы же рядом с пациентами, ходим в красную зону, в реанимацию. И были случаи заражения среди медиков. Поэтому изначально был страх. И у меня он был. Это же нечто новое, непонятное, раскачанное СМИ. С кем я ни разговаривал, он у всех ассоциировался чуть ли не со смертью.

– Неужели этот страх уже кончился?

– У меня да. Его сейчас нет. И у коллег нет. Мы же работаем со всем этим. Видим, как протекает заболевание, как пациенты его переносят. Всё на наших глазах. Но страха уже нет. Я общаюсь с коллегами, врачами, медицинскими сёстрами – вообще всё равно. Боевое, рабочее настроение. Хотя при этом многие коллеги не живут в своих семьях. Есть боязнь заразить родных. Особенно если они пожилые.

О вспышках

– Известны случаи возникновения очага инфекции в больницах, в том числе и во второй городской. В чём основные причины?

– Небольшой процент – нарушения правил ношения средств индивидуальной защиты. Это зафиксировано. Был занос инфекции извне сотрудниками – на другой площадке. Известен случай заноса инфекции пациентами – это тоже не на ковидной площадке, в бывшей первой больнице. Пациент поступает, например, с ярко выраженной патологией мозгового кровообращения или острого коронарного синдрома. И через трое-четверо суток он даёт определённую клиническую картину: температура, кашель. Мы берём мазок, выявляем вирус. А с ним контактировали соседи по палате, медицинский персонал. Поэтому мы пересмотрели правила: на той площадке теперь также все надевают средства индивидуальной защиты, максимально стараемся обеспечить каждого, в том числе техперсонал.

О СИЗах

– Некоторые медики считают, что средства индивидуальной защиты, которые используются в России, избыточны. Что можно обойтись маской, перчатками, гигиеническими процедурами.

– Средства защиты, которые применяются в России, в том числе в нашем регионе и нашей клинике, позволяют нам минимизировать заражение среди медицинского персонала. Для сравнения можно посмотреть на летальность на Западе. И конкретно – летальность среди медицинского персонала. Вирус передаётся воздушно-капельным путём. В первую очередь страдают слизистые. Рот, нос, глаза. Инфекция переносится при близком контакте с заражённым. Это происходит при разговоре, при тактильном контакте. Поэтому мы, приходя к пациенту, полностью одеваемся, закрываем практически всё тело. На руки надеваем две пары перчаток, очки, маску или респиратор. Это есть правильно. Потому что одно дело, когда ты работаешь с пациентом с лёгкой формой, другое дело – с пациентом в средней, тяжёлой форме. Когда он кашляет, ему тяжело дышать, ты его переворачиваешь, работаешь с ним. Это непосредственный контакт.

– Регулярно появляется информация о том, что медики испытывают недостаток средств индивидуальной защиты. Как с этим обстоят дела в вашем ковид-госпитале?

– Вначале где-то какие-то позиции действительно были дефицитными. С вирусом столкнулась вся Россия. Кто мог предположить, что нам будут нужны средства индивидуальной защиты в таком количестве? Всегда была норма ношения масок. На нашей площадке, например, они использовались прежде всего в реанимационном, операционном отделениях. А потом мы пришли к тому, что их нужно использовать в общих зонах. Конечно, был небольшой дефицит. Сегодня мы имеем и многоразовые, и одноразовые средства индивидуальной защиты. Да, они не лежат у нас в избытке на складах. Но мы научились их правильно использовать. Поэтому нам хватает. Каждое утро проводится мониторинг с участием представителей департамента здравоохранения. Мы показываем, сколько у нас осталось, сколько необходимо на сутки. И мы понимаем, что есть резерв, который нам поставляют по заявке.

О нелогичности

– Не кажется ли вам, что в CoViD-19 есть некая нелогичность? Пациент поступает с лёгкой формой, которая иногда переходит в тяжёлую, иногда – не переходит. Или теперь уже можно это прогнозировать?

– Пока прогнозировать сложно. Инкубационный период заболевания – от двух до четырнадцати дней. Как правило, на седьмые сутки после начала болезни вирус начинает вести себя совершенно иначе. Пациент к тому времени уже получает лечение. Кислородную терапию, если она необходима. Препараты в соответствии с рекомендациями. Противомалярийные, противовирусные, иммуномодуляторы. И на седьмые сутки в одну секунду происходит цитокиновый шторм – непредсказуемый ответ иммунитета, убивающий и заражённые, и здоровые клетки.

– У всех?

– В том-то и дело, что нет. Если это случается, у пациента резко падает сатурация – насыщение крови кислородом. Резко повышается температура. Такие пациенты, особенно те, кто переходит в тяжёлую форму, переводятся в реанимацию.

О самолечении

– Если у человека ковидная пневмония, но он находится дома, что делать? Как лечиться?

– Все пневмонии, особенно тяжёлые формы, лечатся в условиях стационара. Препараты, которые прописаны в рекомендациях, особенно гидроксихлорохин, принимаются под наблюдением врача. Его не всем можно назначить, там есть множество противопоказаний. Дома, в амбулаторных условиях, лечатся пациенты с лёгкой формой болезни.

– При этом власти обещают бесплатные лекарства для лечения пациентов дома.

– Это даст нам определённый вздох. Раньше все должны были получать лечение только здесь. Допустим, КТ-2, зона поражения 20 % – мы говорим, что это пациент с пограничной между лёгкой и средней формой. Он мог бы принимать лечение дома. Препараты будут поступать в первичное медицинское звено, в поликлиники. Если такие пациенты будут лечиться дома, мы станем забирать на себя более тяжёлые формы. Нужно помнить, что самое главное – контроль сатурации. Она не должна падать. Сатурация ниже 94 %  уже опасна. Если уровень кислорода в крови остаётся неизменным, не снижается, такие пациенты могут лечиться амбулаторно. Если падает, пациент нуждается в кислородной поддержке.

– Но чтобы получить данные о сатурации, нужно как- её измерить. Вызывать скорую?

– У некоторых моих пациентов есть пульсоксиметры – небольшие приборы, которые надеваются на палец. Они, если я не ошибаюсь, купили их в аптеке.

О миграции кадров

– После создания на базе второй горбольницы ковид-площадки и назначения коронавирусных выплат начался процесс кадровой миграции. Медики приходили и, наверное, приходят сюда для того, чтобы заработать. Были те, кто напротив, решил покинуть ковид-госпиталь?

– У нас есть пул сотрудников, это порядка 1 650 человек. Врачи, медсёстры, младший медицинский персонал, уборщики, обслуживающий персонал. Когда мы подходили к вопросу, кто же всё-таки будет работать с ковидной группой пациентов, решили, что старшее поколение, скорее всего, нет. Это группа риска. Были те, кто подтвердил желание работать здесь, были те, кто попросился в отпуск, в том числе за свой счёт – если уже отгуляли ежегодный. Потом, со временем, когда мы стали работать, люди начали возвращаться. Сами – потому что пошли федеральные выплаты, хорошие стимулирующие доплаты. Огромные, я бы сказал.

О деньгах

– Сколько сейчас зарабатывает доктор ковид-госпиталя Белгорода?

– Врач получает свою зарплату – в районе 50-60 тысяч рублей, плюс 80 тысяч по 484 постановлению правительства, плюс ещё 29 800 – по 415 постановлению правительства. То есть к зарплате – ещё 110 тысяч, не облагающихся налогом.

– Вы получаете коронавирусные выплаты?

– Нет, администрации ничего не положено. Несмотря на то, что мы входим в красную зону. Не попали мы, а также уборщики, обслуживающий персонал – лифтёры, сантехники, плотники. А они тоже при необходимости работают в красной зоне. Лампочку, например, заменить или починить что-то.

– Не протестуют из-за того, что нужно это делать?

– Мы стараемся доплачивать им из бюджета клиники. Делаем небольшие премии, чтобы поддержать. Считаю, что это правильно.

Беседовали: Виктория Передерий

Сергей Егоров

Фото: Антон Вергун