«Раз ты здесь, ты преступник, человеческий мусор». Рассказ арестанта о нескольких месяцах в СИЗО №3

Своими впечатлениями о нескольких месяцах в белгородском следственном изоляторе №3 с Go31 поделился местный житель. Мы намеренно не публикуем его имя и статью, которую ему вменяют, чтоб не создать дополнительных проблем, пока он находится под следствием. Рассказ нашего собеседника — об отношении правоохранительной системы к человеку, о «преступниках», вина которых ещё не доказана, об условиях содержания, об одиночестве, страхе и поддержке сокамерников.

Задержание

Когда тебя берут возле подъезда под белы рученьки, в первую очередь это шок, непонимание и страх. У тебя мгновенно нет прав. Если получится позвонить адвокату — повезло. По приезду в Следственный комитет телефон сразу отбирается.

Какой смысл жёстко хватать человека и отправлять за решётку, если он не угрожает жизни и здоровью других людей? Запугать, подавить, сломать. Чтоб человек пошёл на сделку со следствием, дал нужные показания.

Мне повезло, я успел позвонить адвокату. Адвокат приехал и рассказал, что меня ожидает. Сказал, буду сидеть минимум два месяца, что под домашний арест вряд ли отпустят. Что сейчас отправят в ИВС, а после суда — в СИЗО. И что нужно крепиться.

Никто в России не разбирается в законах. Пока не окажется за решёткой. Тогда прочитаешь и УК, и УПК, и ГК. И тогда возьмёшься за голову.

УПК не работает вообще. Там есть статья, которая гласит, что во время вынесения приговора судья должен руководствоваться принципами гуманности. Смешно, да?

Адвокаты

Большинство адвокатов не защищают обвиняемых, для них ты очередной клиент, которого посадят и с которого можно стрясти деньги.

Для адвоката первая треть дела — самая денежная. Ушлые «защитники» начинают сразу тянуть деньги. Распространены сволочи, которые говорят: есть возможность решить вопрос за деньги. Родственники собирают любые суммы. Адвокат берёт деньги себе, а родственникам объявляет: не получилось. Я знаю таких людей, которые собрали приличные суммы, и их развели адвокаты. И ты ничего не докажешь.

Особенно это популярно у «бесплатных» адвокатов, государственных. Хотя никакие они не бесплатные: человека посадят, а за услуги адвоката с него будут сниматься деньги, пока он в лагере будет работать.

Есть такое понятие как адвокатская этика, коллегии адвокатов должны рассматривать такие ситуации с вымогательством денег у родственников. Но никто этого не делает.

Все государственные адвокаты работают на обвинение.

В СИЗО я услышал термин: «посаженные адвокатом». Это когда адвокат подталкивает подзащитного говорить слова, нужные следствию. Человек мог получить 3 года, а благодаря адвокату дали 10.

Следователи и опера

Следователи ходят в обычных костюмах. Встретишь на улице, подумаешь — простой клерк. Или женщина, которая работает в банке.

Опера похожи на гоблинов. Коротко стриженные, коренастые, ненавидят всех. Следователь не оскорбляет, обращается на вы. Опера — сразу на ты, матом кроют. «Я всё сделаю, чтоб тебя сгноили».

В фильмах показывают — красивые следователи, умные, занимаются изучением улик, составлением возможных версий. Но в реальности всё не так. Задача следствия — обвинить, а не установить истину.

Следствие ведёт дело уже на основе тех, кто сотрудничает, стал досудебщиком. Согласился полностью признать вину, чтобы ему смягчили обвинение. Даже если преступления не совершал. Запугать легко. Скажут, что отберут детей, конфискуют имущество, пустят слух в тюрьме, что гей.

На меня давили, что дадут 15 лет, и я никого из близких не увижу.

Способы воздействия

Не знаю, как у меня получилось не сломаться и не пойти на сотрудничество со следствием. Я просто считал и считаю, что преступления нет и не было. Один сокамерник сказал мне одну интересную фразу: сделка со следствием — это сделка с совестью. Будешь лгать и наговаривать на других людей, чтоб спасти свою задницу. Готов ли ты на это?

Могут поместить в камеру, где течёт вода, где нет ночного света, и горит всё время дневной. Где не работает унитаз, сильно дует из окна.

Могут отправить в изолятор, ШИЗО. За якобы найденную зажигалку, а она запрещена.

Напрягать могут регулярными переводами из камеры в камеру. Собираешь вещи, переезжаешь, а через два дня тебя снова переводят в другую. Когда за 8 дней поменяешь четыре камеры, это очень тяжело.

Карантин и психологи

Женщину могут побрить налысо, только чтоб наказать, проучить, если она как-то не так себя ведёт. Мужчин сразу бреют, отправляют в душ, выдают матрас и отводят в карантин. Там делают забор крови, проверяют на ВИЧ. Через 5-7 дней — в общий блок.

Ужасно было первые дни в карантине. Не с кем поговорить, сидишь один. Книг нет. Ты наедине со своими мыслями и радио.

Страх до сих пор не прошёл, он никогда не проходит.

Дежурный в СИЗО, который меня принимал, сказал, что ко мне вечером придёт психолог, поговорит со мной. Я же в первый раз здесь. Пришёл психолог: вот вам анкета, заполните, я завтра её заберу. Всё. Никаких разговоров. Психологам наплевать на тебя. Там никто не заботится о психологическом состоянии заключённого. Вся эта психологическая служба для отчёта, для галочки.

На стенах СИЗО плакаты: «Наша главная задача — перевоспитание человека». На самом деле их задача сломать человека, чтоб он сидел и не мешался.

В СИЗО

Самая тяжёлая мера пресечения — СИЗО. И по закону она должна применяться только в крайних случаях. В реальности она применяется почти всегда.

В СИЗО человек всё время находится в стрессе, на него легче давить, прессовать, сотрудники могут сделать его сговорчивее. Например, не носить корреспонденцию, которую ему пишут. «Вы знаете, наш цензор болеет, никто не прочитал письма».

Там абсолютно нечем заняться. Ты сидишь и ждёшь. Первое время ты уверен, что сейчас придёт следователь, разберётся во всём и тебя отпустят. Так все думают. Нет, такого никогда не будет. Следователь никогда не разбирается. Он говорит: разберётся суд. А суд тоже не разбирается — зачем, если следователь уже разобрался?

Следователь никогда не разбирается. Он говорит: разберётся суд. А суд тоже не разбирается — зачем, если следователь уже разобрался?

В заключении становишься очень мнительным. Из развлечений — зеркало. Подходишь и смотришься. Что это? Этого пятна я раньше не видел. Может, у меня рак? Хорошо, когда пацаны успокоят, что всё нормально.

Первое время — беспрерывная паника, суицидальные мысли. Думаешь, лучше я сейчас как-то тихо уйду из жизни, и всё закончится. С этими мыслями я сразу засыпал, становилось легче.

Арестанты

Те, кто уже не в первый раз в местах лишения свободы, чувствуют себя лучше. Есть и те, кто живут этим. Человек, который всё время крал или наркотиками занимался, у него нет образования, работы, других интересов. Он никому нахрен не нужен. А в СИЗО у него есть одежда, еда, сигареты дают.

Когда перевели в общий блок, я в камере был один поначалу. Лёжа на нарах, услышал какой-то детский голос, он ко мне обращался. Я подумал, что сошёл с ума, что у меня уже галлюцинации. Но оказалось, что через трубу в раковине из камеры этажом ниже меня вызывала одна опытная уже арестантка. Когда она узнала, что я новенький, сказала: всё нормально, здесь люди сидят, всё будет хорошо. И это помогло.

Потом появился сокамерник. Он разъяснил правила поведения в местах лишения свободы. Им надо следовать, чтобы не оказаться неправильно понятым. Например, на воле я привык обращаться к людям: можно спросить? А в заключении нельзя спрашивать. Там можно только интересоваться. Спрос означает, что у тебя к человеку предъява.

Развлечения

Выдают книги — в основном про коммунизм, воспоминания о войне. Хороших книг там очень мало. За всё время мне попалось всего три, из них «Божественная комедия» Данте.

Ещё из развлечений – прогулка. Правда, это мероприятие сложно так назвать. Выход на крышу, над головой не чистое небо, а пластиковое стекло. Ты не видишь солнца. Громко-громко играет музыка, чтобы заключённые не переговаривались.

В СИЗО №3 двух- и четырёхместные камеры. Там уже начинается жизнь. Почему-то книги в СИЗО передавать нельзя. Хотя написано, что можно подписаться на периодику — журналы, газеты. Надзиратели сказали: на заборе тоже написано.

Я от заключённых видел больше человечности, чем от надзирателей.

Если повезёт, могут привезти телевизор.

У нас красная зона, регулярные проверки. В Уфе проверки-шмон раз в год-полгода. У нас бывает по три за неделю. Наше СИЗО небольшое, человек 400 сидит, сотрудникам скучно.

С выборами забавно происходит. «Будут выборы, за кого будете голосовать?» — «Назовите кандидатов». — «В смысле кандидатов? Кандидат только один, за него и надо голосовать». В тюрьмах всегда голосуют, как нужно. Как и в армии.

Питание

Тухлая курица, сельдь. Суп берёшь — картошка в кожуре. Готовят «козлы» — осуждённые, которые остались в СИЗО, работают в хозблоке на администрацию. Дежурные отвечали нам: мы и сами это едим, всё нормально, вы просто выделываетесь.

В тюрьме есть такое понятие — братское, там нет ничего твоего. Когда тебе что-то передают с воли, это не твоё уже, это общее. Если ты нормальный человек, честный арестант.

Бедолага — арестант, у которого нет родственников, ему никто ничего не передаёт. Он живёт за счёт этого общего. Одного такого парня этапировали, переводили в лагерь, и у него не было ничего. Мы передавали ему — кто трусы, кто носки, кто футболку. Чай, сахар, сигареты.

Я от заключённых видел больше человечности, чем от надзирателей.

Музыка

В камере всегда на всю громкость играет радио, которое включают в 6 утра. Ты не можешь слышать человека по камере, и никто не сделает тише, сколько ни проси. У нас играло «Новое радио», русская попса. Ощущение дня сурка, каждый день одни и те же песни. «Между нами тает лёд» бесило больше всего. Единственное, что не так раздражало — песни Ёлки. Я даже на свободе её иногда слушаю.

Перед государственными праздниками врубали ура-патриотизм. Песни про то, какая была война и как мы всех победили. И так с 6 утра до 21.30, это ужасно.

Как-то я спросил у сотрудников, почему к нам так плохо относятся, ведь в СИЗО сидят люди, чья вина ещё не доказана. Они ответили: раз ты здесь находишься, ты преступник. И к тебе надо относиться как к человеческому мусору.

Вера

Арестанты вообще верят. Во многое. Верят, что Путин примет закон, который им поможет. Верят, что патриарх Кирилл попросит Путина об амнистии в честь какого-нибудь дня коммунизма.

Верят религиозно. Причём даже самые заядлые атеисты начинают молиться. Я теперь понимаю, почему в тюрьмах много верующих. Людям нужна опора, какое-то постоянство. Ещё молитва позволяет отвлечься, не зацикливаться.

Когда ты сам с собой, когда тебе делать нечего, молитвы успокаивают и сокращают время. Позволяют абстрагироваться, легче на душе становится.

Но в нашем СИЗО нельзя встретиться со священником. Ты можешь писать заявления на имя начальника СИЗО, просить, чтобы тебе организовали встречу. Но я не знаю ни одного случая, когда кого-то к нему отвели.

Домашний арест

Домашний арест — очень круто по сравнению с тюрьмой. Ты можешь просыпаться, когда хочешь, смотреть кино. К тебе друг может прийти в гости. Ты можешь пользоваться ножом и вилкой. Я после СИЗО долго ложкой всё ел. Потому что там нет вилок.

Ты не можешь выйти на улицу, но это не так страшно. А когда разрешили прогулки по два часа в день — почувствовал себя свободным человеком.

Квартира по сравнению с камерой — огромная как стадион. Ты можешь искупаться в ванной. Это фантастика.