«Тот, кто слабее, тот прав». Музыкант Павел Фахртдинов — о границах, ради которых не стоит умирать

Российский бард Павел Фахртдинов, несмотря на обширную географию гастролей по стране и далеко за её пределами, в Белгороде выступал впервые. За исключением единственного приезда с музыкальным проектом «ХБ», в котором участвует вместе с Алексеем Вдовиным. На сольном концерте в белгородском баре «Манкамбра» журналист Go31 Мария Литвинова поговорила с музыкантом. О судьбе русского рока, рэпе, космополитизме, пацифизме и поэзии.

Павел Фахртдинов родился в 1982 году в городе Электросталь в музыкальной семье. Лауреат Грушинского фестиваля авторской песни, участник и хэдлайнер фестивалей «Сотворение мира», «Даждь», «Как Бы Фест» и Baikal-live в Иркутске.

— В перерывах между песнями ты читал свои стихи, и в одном из них рефреном повторяется: «тот, кто слабее, тот прав». Оно несёт такой гуманистический посыл. Сейчас в России такое говорить не принято. Демонстрируется оружие, выпячивается сила, наглость и хамство, как сказал недавно актёр Серебряков. Ты с ним согласен?

— Все мысли по этому поводу я сказал в стихотворении. Оно непростое, и оно удивительным образом работает. Я его прочитал в одном месте, и мне сказали: «как ты смеешь читать стихотворение за Донбасс?» В другом месте: «как ты смеешь, мы там на Донбассе умираем, а ты за этих вот?..».

Это значит, что стихотворение правильно работает. Оно не за кого-то, а геометрия его таким образом выстроена, что за всем этим стоит самый бедный и несчастный — один человек. Вас двое, и я слабее вас, потому что один.

— Это же самое главное в идее прав человека, самое меньшее меньшинство — это каждый отдельный человек, и он всегда в абсолютном меньшинстве.

— Я не про права человека, я за них не умею. Котёнок ещё меньше человека. И мышонок. И они не виноваты, что не родились людьми. Тот, кто слабее, тот прав.

— А что ты отвечаешь на резкую реакцию на стихотворение?

— Ничего. Мне больше нечего добавить. Я просто говорю: тот, кто слабее, тот прав. Сначала идёт Света с оторванной рукой, у Светы пустой рукав. Потом идёт солдат, чей снаряд оторвал руку Свете, но солдат не виноват, потому что у солдата в бою нет прав. Потом идёт страна, за которую этот солдат сражается. Потом идёт страна, против которой этот солдат сражается. Потом идёт планета, потом идёт Господь Бог, а потом идёт дьявол. Который говорит: а я не виноват, ведь я же слабее. Но он лукав. И чешется Светин пустой рукав.

— Не думаешь этот стих на музыку положить?

— Положить на музыку — вообще не очень формулировка. «Клал я на вашу музыку!..» (смеётся). У меня есть разделение, что стихотворение, а что песня. Это изначально стихотворение.

— На концерте тебя несколько раз просили спеть про девочку в очках, казалось, что ты сопротивлялся, но пришлось петь. Так и есть?

— Она довольно запета. Как у Митяева про «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Но если б я совсем не хотел её петь, не пел бы.

— Некоторых музыкантов не заставишь спеть старый хит, они выбирают движение. А некоторые известные по много лет поют исполняют только старый репертуар.

— У меня сочиняются новые песни, и я совершенно забыл сегодня спеть одну.

— Какую?

— За неё я уже точно несколько раз огрёб. Там есть строчки «нет для меня ни страны, ни границ, ради которых я б пал». Она так и называется «Песня космополита».

— И как огрёб?

— Как ты смеешь такое говорить, ты же русский! Да, я русский. Но когда человек умирает за границы, в этом есть что-то тревожное, неправильное. Это ненормально, когда человека кто-то другой заставляет за что-то то умирать. У меня был опыт, когда я ездил по военным госпиталям с концертами. Я насмотрелся на людей, которые сильно младше меня.

Когда человек умирает за границы, в этом есть что-то тревожное, неправильное

У них больше никогда не будет руки, ноги, они будут получать маленькую пенсию. Они больше никому не нужны. Не нужны тому государству, за которое им оторвали ногу или руку. У них нет нормальных дорожек, по которым они могут кататься в инвалидной коляске, пандуса, чтобы выехать из подъезда. Они никому не нужны, кроме мамы своей. Нормально ли это? Не уверен.

— Музыка, песни, способны в чём-то убедить-переубедить человека?

— Обычно человек слышит каждый то, что хочет. Мнение, что искусство способно побудить в человеке что-то хорошее, часто преувеличено. Хотя я был на концерте Алексея Архиповского. Так ангелы выглядят, думал я, когда слушал его выступление. Я, здоровый мужик, плакал от его музыки. Вот он гений. БГ тоже может, наверно.

— И ты можешь.

— Но если тебе так кажется, то здорово. А кто-то идёт драться после концерта.

— В одном интервью ты назвал жанр, в котором выступаешь, «музыкой со смыслом».

— Ну, например, да.

— Какую музыку со смыслом слушаешь ты?

— Я восприимчивый человек, и думаю почти над всей музыкой, которую слышу. Если это не откровенно бездумная коммерческая музыка, хотя и коммерческая тоже бывает прекрасной. Конкретных имён очень много. Всегда в моём плеере есть хоть по одному альбому трёх исполнителей.

В моём плеере всегда есть по одному альбому трёх исполнителей. Это Егор Летов, Борис Гребенщиков и «Иваси» — Иващенко и Васильев, два барда, которые потом написали мюзикл «Норд Ост»

Это Егор Летов, Борис Гребенщиков и «Иваси» — Иващенко и Васильев, два барда, которые потом написали мюзикл «Норд Ост». Сейчас я много слушаю рэпа, и русского, и нерусского. Внезапно мне начал нравиться этот жанр. Но мне нравится текстоцентричный русский рэп, не Тимати.

— Оксимирон?

— Да, прекрасный автор. Великолепный. Мне он очень интересен даже не с музыкальной точки зрения, а как поэт. Есть ещё несколько представителей российской рэп-культуры, которые мне нравятся.

— Русский рэп сейчас на волне, а русский рок стал менее популярен. С чем это связано? Русский рэп существовал ведь и в 90-е.

— В 90-е рэп был моден, но не бил в сердце, это было что-то «пришлое», как мне сейчас кажется. А русский рок формировался на протяжении многих лет. В конце 60-х была группа Александра Градского, где он пел. К 90-му году русский рок набрал вес. Во-вторых, он был доступен, потому что многие играли на гитарах. Авторская песня, повлияла, так или иначе, все держали в руках гитары. И соответственно, рок был более-менее доступен.

— Для исполнителя?

— Любой мог стать исполнителем. Александр Башлачёв, кто это? Уникальный поэт, который довольно скромно играл на гитаре. Это ритмизированные тексты. Я рос на Галиче, Окуджаве, потом слушал Егора Летова, Сергея Никитина и Берковского. Потом безумных панков, многих-многих.

— Как рок перестал быть интересным для юных?

— Попробую коротко. Получилось, что рокерам стало не о чем говорить. Условный Оксимирон — человек новой формации, живёт этим днём, на сегодняшнем языке. Рокеры не живут на сегодняшнем языке. «Наше радио» — вещь со своим устоявшимся форматом, их формат мне несимпатичен, хотя я не говорю, что он плохой. Но большинству групп, которые там звучат, не о чем петь. Они произносят слова в качестве дополнения к стандартным четырём аккордам, которые слышали-переслышали два миллиарда раз.

— Гитара — это уже не современный язык?

— Ну вот с гитарой — группа «Порнофильмы».

— В Белгороде власти запретили, кстати, их концерт.

— Я считаю, что это вообще отлично, когда рок-группу запрещают.

Закончилось, как мне кажется, время электрогитар. Она, конечно, будет, но уже не главным инструментом

— Что же хорошего?

— Вот представьте, это самая популярная российская рок-группа в Ютубе. Более популярной группы, играющей просто рок, где гитара, бас, барабаны, в России нет. Это очень круто, что их запретили. Для них.

— Это увеличило их известность, доход?

— Я думаю, что у ребят всё хорошо. В Москве они собирают тысячные залы. Но опять же, русский рок закончился. Закончилось, как мне кажется, время электрогитар. Она, конечно, будет, но уже не главным инструментом.

— Может быть, русский рок временно на спаде, но вот-вот появится звезда, которая зажжёт новую эру.

— Русскому року нужны новые звёзды, у которых будет злость, интертеймент, поза в хорошем смысле. Доступные тексты, без эстетства. Я скорее занимаюсь эстетством, но учусь писать простые тексты. Пушкин крут, потому что достиг вершины: он умел писать филигранно, а потом перешагнул и стал писать эстетские филигранные вещи простым языком. У меня на это не хватает таланта.

— Если вернуться к музыке со смыслом, твоя публика дотягивает до твоих смыслов, как считаешь? Джим Моррисон переживал, что его аудитория не понимала, о чём он хочет сказать.

— И Егор Летов так же переживал… Я, наверное, нет. Если люди ходят и слушают, значит, это их привлекает. Я же занимаюсь песней. Песня — это совокупность текста, музыки, какой-то подачи. Если кто-то не дотягивает до текста, значит, его подкупает ещё что-то. На самом деле, пытаться размышлять, что люди понимают, а что нет, это вообще не моего ума дело. Я не должен об этом думать. Это не позёрство: «я не должен об этом думать!» (передразнивает сам себя). Но так было бы правильно, так должно быть в идеале. Если бы Мандельштам думал, правильно ли его понимают или нет, он бы писал какие-то более понятные всем стихи.

— Влияет ли качество и уровень исполнения на рост аудитории?

— Обязательно. Песня сейчас — это опять же, совокупность нескольких факторов. Текст, музыка, подача, вплоть до внешнего вида. Если сейчас появится новый Окуджава или Галич, он найдёт свою аудиторию, но она не будет обширной. Я знаю с десяток имён, которые пишут песни намного лучше, чем я, но не работают над собой как исполнители.

Я 6 лет работал финансистом, и мне есть с чем сравнивать: сидеть в офисе или играть музыку по городам и весям

— Твоя аудитория растёт?

— Я думаю да, если учесть, сколько я играю сейчас концертов.

— Сколько их было в 2017 году?

— По-моему, 102 в 70 городах.

— Бывают неудачные концерты, где мало людей?

— Мало людей — это не неудачный концерт. Неудачный концерт — это когда я плохо сделал. А когда пришли три человека — они ж пришли. Они же не виноваты, что они пришли.

— От чего зависит, сколько человек приходит?

— От множества факторов. Однажды я прилетел в один холодный город, пришло 13 человек в зал на 200 человек. Выяснилось, что с утра ударило минус 45, и кто-то физически не смог попасть. Бывает, что организаторы сработали на тяп-ляп.

— Ты зарабатываешь только концертами?

— Только.

— Для тебя концерты, музыка — это бизнес, предпринимательство?

— Я вообще такого слова никогда не употреблял, это не мой словарь. Даже не знаю, как ответить. То есть, я зарабатываю деньги музыкой и слава Богу. И я самый счастливый человек. Я 6 лет работал финансистом в офисе, и мне есть с чем сравнивать. Сидеть в офисе или играть музыку по городам и весям.

— Трудно далось решение уйти из финансистов в музыку?

— Я удивлён вообще, как я туда попал. Когда я закончил институт, родители показали мне сочинение первоклассника Паши Фахртдинова, в котором я писал, что хочу быть музыкантом и композитором.

— Куда податься начинающему исполнителю, дашь совет?

— За деньгами? В эстраду.

— А автору-исполнителю?

— Я не знаю. Постоянно играть, сочинять. Сочинил — и выкинул. Слушать, ездить по фестивалям, попадать на тусовки, но не чтоб себя показать, а на людей посмотреть сначала. Я везунчик, мне вечно Бог посылает таких людей, на которых я смотрю и думаю: вот это да. И само это желание «а дай-ка я песню спою» пропадает, слава Богу.

— Кто был этот человек?

— Они ж постоянно встречаются. Когда я учился в институте, я попал в рок-кабаре Алексея Дидурова. Это огромный поэт, деятель в литературных и рок-кругах. В течение 25 лет по выходным он устраивал бесплатные концерты разных людей: Окуджавы, Цоя, Башлачёва… Я услышал там Быкова и Шендеровича, когда они ещё не были так популярны, как сейчас. Просто можно было приходить и слушать.

— Как думаешь, были шансы у Вени Д`ркина выйти на новый уровень популярности, если бы его успел раскрутить Шульгин? Есть ли у барда с гитарой в России шанс выйти на многотысячную аудиторию?

— Алексею Иващенко, например, это удалось.

— Кто это?

— Ну вот, видите!.. Алексей Иващенко — это «Иваси», знаменитый бардовский дуэт. Они написали мюзикл «Норд-Ост».

— Ой, точно. Но все знают «Норд-Ост», а их имён не знают.

— Люди, которые интересуются этим, прекрасно знают. Сейчас он даёт концерты по всему миру и в довольно больших аудиториях. Был ли шанс у Вени Д`ркина? Я не знаю, но точно не буду говорить в сослагательном наклонении. Веня Д`ркин слишком особенный, слишком самостийный автор. Я думаю, что ни у какого продюсера просто ничего не получилось бы сделать с таким зубастым человеком. Всё-таки Веня — это личность, а личностью довольно трудно управлять.

— Боно — тоже личность, у которого есть свои продюсеры.

— Да, но только он их нанимает уже, продюсеров, которые могут помочь ему со звуком. Вообще продюсерство в России и на Западе, как вы понимаете, отличаются очень сильно. Потому что здесь продюсер — это человек, который толкает тебя под задницу, вкладывает в тебя деньги, и потом ты для него их отрабатываешь. А там продюсер нужен, чтобы формировать твоё звучание, к которому ты изначально предрасположен. Боно нанимает продюсера, а не продюсер нанимает себе артиста.

— Почему в России никогда не сложилось бардовской радиостанции, хотя такой музыки много?

— Интернет-радио есть. А на волнах — я не уверен, что это нужно. Пусть андеграунд остаётся андеграундом. Популярность часто портит музыкантов. Искажает смысл.

— Популярность и деньги?

— Не знаю. Деньги, наверное, портят. Но у меня больших денег никогда не было, не знаю, чем они могут меня испортить.

— Ты гастролируешь в США, в Германии. Кто за границей ходит на твои концерты?

— Русскоязычная публика. Бывает, попадают и сами иностранцы, остаются на концерт. Говорят потом: мы ничего не поняли, но этот драйв, эта душа, да… Будь то «Мумий Тролль», ещё кто-то — на все русские группы ходят выходцы из СССР.

— Русские американцы или немцы как-то особенно принимают музыканта с далёкой Родины?

— Разницы в реакции особенно нет. Её и не должно быть. Мир сейчас открыт. Если ты обосрался на концерте Белгороде, в Сан-Франциско тебя просто не позовут.

— Сам ходишь на концерты других музыкантов?

— У меня не особенно есть на это время, но хожу.

— Кто был последний?

— К знакомым не ради музыки хожу, ради тусовки, интереса. Был на концерте группы «Вилы», новый проект Инны Желанной, туда я пошёл ради музыки. Это было круто.

— Разные музыканты сетовали, что люди слушают музыку в интернете и на концерты всё реже ходят. Но при этом признаются, что и сами ни на чьи концерты не ходят. Как тогда могут требовать этого от слушателей?

— Логичный вывод. Я постоянно езжу со своими концертами, у меня физически времени нет часто ходить, я в Москве три дня в неделю. А, на концерт Васи Уриевского я недавно ходил. Вася хороший. Хожу, хожу.

— Под гитару за столом можешь сыграть?

— Да, я ж люблю то, чем я занимаюсь. Если за столом до меня гитара дойдёт, то порой трудно меня остановить.

— Сам с организаторами о концертах договариваешься?

— По-разному бывает. В основном меня приглашают в какой-нибудь город, например, Брянск. И я прошу ребят позвонить по своим в округе, в Курск, Белгород, чтоб и мне было поинтересней, и им подешевле с билетами. В основном так.

— Последний вопрос: Паша, у тебя не было желания взять псевдоним?

— Это моя ошибка, что я псевдоним не взял. Я начал кататься по фестивалям в 95-м году. И потихонечку к 2004 году стали приглашать уже как Пашу Фахртдинова. Многие, как Веня Д`ркин, взяли псевдонимы по фану. Так случилось. А у меня так случилось. Некоторые называют Пафа, Фахр. Но это пока небольшой круг людей.

Павел Фахртдинов

Тот, кто слабей, тот и прав

Тот, кто слабей, тот и прав.
У Светы пустой рукав.
В довоенной жизни была Света неженкой,
Любила подолгу плескаться в ванной.
А в военное — стала беженкой.
С тёткой Анной
Ютятся в каморке в Питере.
Приютили. Пока не обидели.

Света кружит внизу в центре города-кратера.
Тётка следом, на пару кругов отстав.
Света ждёт. Как-никак, тётка вместо матери.
Света ждёт. Кто слабей, тот и прав.
Тот, кто слабей, тот и прав.
У солдата в бою нет прав.
Был приказ разбомбить. Он выполнил.
Он бы спирта потом выпил Нил,
Но спирта и сто грамм не выдали.

И бранится солдат, взглядом внутрь упав:
"Сами, суки, небось, всё выжрали.
А солдату нужней. Я прав?"
Тот, кто слабее, тот прав.
Змеится к границе состав
Из броне-мать-её-техники.
Прямиком. Без дозаправ-
ки. Кислые речи агрессора,

Тухлая дипломатия.
"Глянь, какова их пресса, а!..
Как одноглаза, мать-её!.."
"Страна входит в большой состав.
Мы малы. Кто слабей,тот прав."
Тот, кто слабей, тот и прав.
Страны объединились в анклав,
Водят за нос и вводят санкции.
Эх, устроить бы всем просраться им!..

Помоги, высший суд, направь!
Кто слабее, тот прав!
Тот кто слабее, тот прав.
Высший Суд глядит из оправ
Галактических. И жаркие карлики
Шкварча, дополняют их сплав.
А тот, кто слабее того Суда,
Фасетчатый глаз направляет туда
Из мрака небытия
И шепчет: "Это не я.
Ты знаешь, Судья, что это — не я.
Тот кто слабее, тот прав".
Но он лукав.
...И чешется Светин пустой рукав.