«Живое будет интересовать людей». Музыканты рассказали Go31, что думают о запретах концертов белгородскими чиновниками

В Белгороде запретили очередной концерт, и на этот раз список отменённых пополнила группа «Пошлая Молли». Причиной внимания цензуры в лице органов молодёжной политики и Совета безопасности к концерту, который должен был состояться 22 февраля в ночном клубе «Сода», стали матерные слова, которые группа использует в своих песнях. 

Начиная с 2014 года в Белгороде под разными предлогами чиновниками были отменены концерты Андрея Макаревича, Дианы Арбениной и Ивана Алексеева, известного как Noize MC, сатирического «Ансамбля Христа Спасителя и Матери Сырой Земли», групп «Порнофильмы», «Коррозия металла» и рэпера Фейса. Чиновники объясняли это вредным для горожан репертуаром и возможными беспорядками на концертах из-за политических высказываний музыкантов. 

Go31 попросил разных музыкантов ответить на вопрос: добавляют ли артистам популярности запреты концертов или скорее негативно сказываются на их работе?

Бранимир

— Запрещённое искусство возрастает в цене. Это закон. Плюс это дополнительный пиар группе. Для кого-то запрет концерта — трагедия (для слушателей и оргов в первую очередь). Для кого-то — хайп и попадание в инфополе.

Захар Май

— Запреты концертов — это мерзкая низость от властей! «Порнофильмы», кстати, милые вполне.

Сергей Калугин, «Оргия праведников»

— Я думаю это чаще всего следствие разборок между оргами. Кто-то капнул, понеслось. А в целом это в русле идиотизации страны, продвигающейся с большим постмодернистским успехом, автору хэппенинга можно выразить респект.

Ольга Арефьева, «Ковчег»

— Чиновники хотят формальных правил, выполняя которые до буквы они могут легко и чувством неоспоримой правоты решать судьбы людей, явлений искусства и важных событий на подначальственных им территориях. При этом они хотят править судьбами, не будучи компетентными в поднадзорных им явлениях искусства и процессах. Часто вообще не будучи способными оценить значение и окраску того или иного события, концерта, фестиваля. Исходят из заскорузлых штампов и застарелых заблуждений.

Это, разумеется, постоянно приводит к ляпсусам, кафкианской казуистике и позорным событиям, за которые им потом много жизней расплачиваться сомнительной славой душителей всего живого. Потому что простых правил нет.

Одним из таких псевдомаркеров культуры и бескультурья является мат. Я знаю выдающихся, интеллектуальных и высокодуховных людей, спокойно (и блестяще) использующих мат. И вижу массу низколобых и малоразвитых людей, которые очень любят запрещать и оскорбляться. Чуть что — так сразу запретить!

Чтобы решать судьбы произведений искусства, в них надо разбираться. И откроется много удивительного. Что нет вообще никакой зависимости между духовной высотой произведения и внешними атрибутами вроде стиля, громкости или наличия мата. Хотите слащавое, фальшивое, вымороченное, кастрированное псевдоискусство? Получите. Но оно будет никому решительно не нужно. На организованных вами дохлых мероприятиях будет полупусто и зевающий насильно загнанный в зал народ поползет к выходу. Но в жизни всё будет так, как есть. Живое всегда будет интересовать людей, а дохлое — нет. А если хотите воспитывать молодёжь и делать мир лучше — надо смотреть на талант, качество, на смысл происходящего. Именно они интуитивно считываются зрителем. А если не понимаете в чём-то — спросите экспертов. Чтобы не выглядеть потом перед историей дураками.

Гуша Катушкин

— Сам по себе запрет непосредственно влияет только на возможность проведения концерта. Этот момент очевиден, по-моему, как и тот, что известности музыкантов неизбежно будет способствовать освещение такого факта в СМИ. И, конечно же, такие вещи привлекают внимание целевой аудитории коллективов, имеющих шансы попасть под подобный запрет. Для артистов это не хорошо и не плохо (или и хорошо, и плохо, как сказал бы человек, любящий давать оценки).

Михаил Башаков

— Ничего они (запреты. — Go31) не добавляют.

Павел Фахртдинов

— Я считаю, что запретами запрещающие выставляют себя дураками. И они работают на руку тем, кого запретили. Запретный плод сладок.

Умка, «Умка и Новый состав»

— Я всегда говорю, что нецензурная лексика — вроде полового органа. Без него не обойтись, но доставать его надо только по делу. А махать просто так — глупо и бессмысленно. Поэтому запрещать тоже надо с умом. А ума у чиновников не больше, чем у рок-музыкантов. Так что любые запреты, во-первых, условны, а во-вторых, лишний шанс прославиться для тех, кто использует мат как «фишку» (что лично я презираю).

Даниил Колегаев, «Деревобэнд»

— Я, думаю, что это вообще никак не влияет ни на популярность, ни статус любой группы. И вот это как раз тенденция, что в потоке информации, которая обрушивается на слушателя ежедневно, делает его пассивным. И никакие запреты или, наоборот, продвижение со стороны властей (или любых других сил) не влияют на развитие и судьбу любого артиста.

Атморави

— В ситуации, когда монетизировать артисты могут только концерты, то такая популярность никому из них не нужна. Если бы были продажи музыки на носителях, то тогда «чёрный пиар лучше белого». А если ты можешь зарабатывать только на концертах и только на них продавать свою музыку, мерч, то это, по сути, лишение артистов возможности заниматься своим делом, отбирание куска хлеба. Одновременно это ограничение в правах слушателей, ведь они не могут получить услугу, за которую готовы платить. Это как закрыть тату-салоны, если чиновникам вдруг покажется, что это «разврат».

Алексей Глухов, «Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля»

— Любой запрет чего-либо, конечно, играет только на руку. Запретили вы один концерт, об этом услышало 100 человек, которые даже понятия о существовании такой группы не имели — и всё! — они обязательно теперь послушают! Запретили ещё один концерт — и опять та же схема, но в геометрической прогрессии.

Владимир Котляров, «Порнофильмы»

— У нас в Белгороде такая история была. Мне трудно судить о популярности, я не могу наблюдать за своей группой со стороны. Это надо у слушателей спрашивать. В запретах мы не видим поводов до пиара. Также мы не можем говорить, что это как-то усложняло нам жизнь.

Алексей Вдовин

— «Святое Белогорье»... Что тут комментировать?

Читайте также: Белгородцы рассказали, как относятся к запретам фильмов, концертов и вообще цензуре.