«Между старинным дубом и дорогой белгородцы выберут дорогу». Интервью белгородского краеведа Санчесса

Краевед Александр Дель-Санчесс – одновременно самый известный рассказчик об истории и архитектуре Белгорода, и в то же время – самый закрытый. Читатели его блога «Шаги по Белгороду» не знают имени и фамилии автора. Краевед не мелькает на экране телевизора, редко – на полосах прессы. Корреспондент Go31 Владимир Корнев встретился с Санчессом и взял первое развёрнутое интервью – о его взглядах на современный Белгород.

С Александром Дель-Санчессом мы встречаемся в Дубовом – пока я задаю вопросы, он фотографирует окрестную природу для своего нового поста. Спрашиваю, был ли он здесь на недавнем «Небосводе Белогорья». «Я в шоу-бизнесе работаю, таких событий видел кучу – мне уже не интересно», – раскрывает свою сферу деятельности Санчесс.

– Зачем вообще ты пишешь в блог? Может, есть какой-то тайный смысл? Или желание влиять на ситуацию?

– Изначально у меня не было стремления влиять. Но в момент отсутствия в интернете я начал смотреть свои старые посты (и заметил, что) большинство критических – не все, конечно – уже не актуальны. И какая-то моя доля в этом есть.

– То есть город меняется после твоих постов?

– Не думаю, что конкретно из-за них, но если я был в числе тех, кто был за то, чтобы «Маяк» в нормальный вид привести, то частичка меня в этом деле есть. В сводку губернатору это попадало точно – мои острые материалы в большинстве случаев попадают на его стол.

Фото Санчесса, универмаг «Маяк» до того, как с него сняли рекламу

Когда у меня ещё не было «Шагов по Белгороду», губернатор процитировал мой пост про «Зелёную столицу». Я удивился. С того момента я пытаюсь поднимать критические моменты.

– До этого у тебя не было такого желания?

– Желание было, но когда я увидел, что могу своими материалами как-то поучаствовать в созидательном процессе, мне стало комфортнее писать. Вплоть до того, что мы делали совместные материалы со многими чиновниками, главами управлений, которые считали, что у меня больше влияния в каком-то вопросе, чем у них самих.

– То есть они не могли решить проблему, а ты мог?

– Да.

– И ты был лоббистом их интересов?

– Это абсолютно общественные интересы: где-то нет дорог, тротуаров, проблемы с транспортом. Когда сами транспортники не могут решить проблему, это что-то значит – когда они считают, что меня больше слушают, чем их.

– Ты за это что-то получал?

– Нет. У меня исключительно некоммерческое хобби, даже сам приплачивал – тратил время, деньги на коллекционирование, литературу. Вообще я против платных постов, потому что это сразу переходит в профессиональную журналистику, а не в то, чем я занимаюсь. Я не могу сказать, что то, чем я занимаюсь – не профессионально, но это идейно. Поэтому я никого никогда не «топлю», не пишу обличительные материалы против кого-то.

Фото Владимира Корнева

Но даже если дружу с кем-то, это не мешает мне написать обличительный материал. Например, скоро, в сентябре, выйдет пост о самом «шлаковом» здании Белгорода, а ещё раньше – по поводу бывшего кинотеатра «Орион»: как его сейчас реконструируют, правильно ли с точки зрения архитектуры всё сделано.

– А о нашумевших «Оранжевых островах» ты не высказывался.

– Высказывался в заметках журналистов. Павильоны «Оранжевый остров» – это насмешка над городской архитектурой. Без всякого учёта имеющейся среды «натыкиваются» капитальные объекты – ладно ларёк, его в любой момент можно переставить.

На остановке «Родина», например, павильон перекрывает здание митрополии, которое было построено как акцентная точка площади. Оно должно хорошо просматриваться, иначе просто разрушается восприятие части улицы.

– Что еще плохого бросается в глаза в Белгороде?

– Очень плохо смотрится жилой дом «Веги» (строительная компания – прим.ред.) у «Энергомаша» – там вообще не узнать «Вегу». Она обычно выделяется по сравнению с остальными, а здесь построили тупо высотку, тупо ужасную в цветовом решении, просто торчащую как обычное советское здание. Оно не формирует панораму города, хотя является частью панорамы.

Вообще, когда я сейчас иду по 50-летия Белгородской области, я вижу не парк Ленина впереди, а деревья, над которыми возвышаются высотки. Причём со всех сторон. И ещё три дома будут там строить.

Формально это не территория парка, но с точки зрения градостроения, когда мы смотрим на деревья (Санчесс показывает на лес Дубового – прим.ред.), мы воспринимаем это как лес. А если мы за деревьями построим 18-этажный дом, он будет нам казаться вполовину выше деревьев, и мы не будем это воспринимать как лес, а как зелёный двор. Вот это у нас происходит сейчас с парком Ленина – он превращается в зелёный двор с многоэтажками.

Парк имени Ленина в точечной застройке, фото Дмитрия Романенко

– Но главный архитектор Белгорода Галина Горожанкина говорит, что точечной застройки в Белгороде нет. Или это не точечная застройка?

– А как ещё назвать, когда бывшие спортивные площадки застраиваются башнями? Причём застройка всё большие обороты набирает. Как можно назвать ещё это, когда последние десять лет очень активно переводят землю из зоны лесов в зону парков, а зону парков – в жилую зону, и потом там строят дома?

Вот, например, захотели построить рядом с туберкулезным диспансером стадион бывшего «Салюта» – стадион не построили, а территорию «перевели».

Проблема и в том, что генплана сейчас никто не придерживается. На объездной Спутник-Ротонда строится Юго-Западный район, который утыкан разномастными домиками – они очень сильно портят восприятие городской среды для проезжающих там. Там должна быть рядовая застройка с повышенными эстетическими требованиями – те же таунхаусы, симпатичные, единообразные. А вместо них – разные заборы, разные цвета, не выдержаны красные линии, полный хаос.

– Если говорить о хорошем, какие объекты можно выделить в Белгороде?

– «Зима» мне нравится, но мне не нравится её расположение. Проблема та же, что и стеклянных «унитазов» в центре – инородность в сформированной среде.

Ещё из хорошего «Континенталь» – сначала, кстати, его проект был «унитазо-подобным туалетом». Но уважаемые люди настояли, чтобы застройщик изменил проектную документацию, в результате инженерно он не претерпел изменения, а вот внешне изменился.

«Мираторг» – тоже в целом хорошо. Там есть концепция, философия, а если человек разбирается, то увидит и насмешку в «красной линии». Но, опять же, он совершенно не «вписан» в улицу.

– Горожанкина попыталась его «вписать» дизайн-кодом Богданки.

– Это отдельная история. Давай руководствоваться её логикой и рассуждать.

Вот есть у нас улица из обычных хрущёвок. Какой-то застройщик, который стоит там себе коттеджик, ставит вдруг мазанку посреди пятиэтажек. Если руководствоваться логикой Горожанкиной, то здание новое, с интересным дизайном, но, чтобы лучше вписать пошлое здание в имеющуюся среду, давайте помажем глиной остальные пятиэтажки. Так, что ли?

Здание «Мираторга» на проспекте Богдана Хмельницкого, фото Дмитрия Ромененко

– Так ты против идеи дизайн-кода?

– Если бы у нас всё формировалось по дизайн-кодам, тогда бы всё смотрелось по-другому. Но дизайн-коды должны и учитывать имеющуюся специфику зданий.

Например, проспект Славы, два года назад здесь начали делать капремонты и раскрашивать здания. Как правило, всё раскрашивается клеточками и квадратиками, то есть абстрактными полосочками – никакой логики, просто абстрактная раскраска. Но если через дорогу от раскраски стоит какое-то сильное архитектурное здание, памятник архитектуры, то вместе с клеточками оно смотрится не очень хорошо. Нельзя так.

– Уйдём в прошлое. Знаю, что ты готовишь совместный материал с куратором международного конкурса на застройку центра Белгорода Бартом Голдхоорном.

– Он вышел на меня после конкурса как на специалиста. Я собираюсь пообщаться с ним о том, что проект победителей так и не был реализован, спросить его мнения.

Вообще, изначально было понятно, что это пиар, чтобы участок подороже продать. Насколько я понимаю, там до сих пор нет реального инвестора, который бы за это взялся. И, судя по всему, там будет не комплексная застройка, а точечная.

По закону при застройке этого квартала придётся проводить археологические раскопки. Когда строили «Башню», археологи пришли к выводу, что на этом месте могло находиться селище 9-10 веков, а может быть и городище. Этот участок был неплохо законсервирован при прошлой застройке – там нет больших подземных извлечений грунта, но перемешано очень много всего, поэтому это очень сложные для раскопок участки.

– Что, кстати, ты думаешь о «Башне» как о воссозданном историческом объекте?

– Как архитектурный объект она там не смотрится и не воспринимается. Единственный плюс – то, что рядом дорога, и «Башня» просматривается. Ну и не те масштабы – там, конечно, всё должно быть гораздо масштабнее.

– К одному из твоих давних постов о важности сохранения истории читатель оставил такой комментарий: «Сохранение культурного наследия не является приоритетной темой для большинства жителей области. Сколь-нибудь значимого общественного мнения, к сожалению, нет - есть лишь мнение немногочисленных радетелей за сохранение истории. А раз общественного мнения нет, то и плевать либо не плевать на него невозможно... И это не наглость, не цинизм, а социальная апатия и повсеместный пофигизм». Что-то изменилось сейчас с этой ситуацией? Ты в целом согласен с этим мнением?

Ресторан «Башня» соседствует с запланированным под снос домом дворянки Ребининой XIX века, фото Марии Литвиновой

– Абсолютно согласен.

– Почему так происходит?

– Народ всегда хочет хлеба и зрелищ, но хлеба – в первую очередь. Первично пожрать, зрелище – вторично, а духовное тут вообще не вписывается.

– То есть среднего белгородца не парят многоэтажки над парком?

– Да я уверен, что если у белгородцев спросить, что вам важнее – благоустройство этого места или само наличие этого дерева (Санчес показал на символ Дубового – знаменитый дуб – прим.ред.), то они скажут, что пусть будет благоустроено это место. А еще скорее скажут, что пусть тут транспорт ходит.

– Будет какая-то точка невозврата, когда люди оглянутся, а вокруг – сплошные многоэтажки и никакой архитектуры?

– Не будет её, у всех разное мировоззрение. Если у человека маленькая зарплата, это сильно влияет на его жизнь. А наличие или не наличие культурной среды, даже ценных объектов, вторично. Есть картины, музеи – хорошо. Люди в деревнях живут без музеев и рады. Но без этого невозможно полноценное формирование города как системы, в городе должна быть историческая преемственность.

– Все исторические здания нужно сохранять?

– Хороший вопрос. Позиция того же Боженова (экс-мэр Белгорода – прим.ред.) была в том, что есть старинные здания, которые записаны как памятники архитектуры, но по сути ими не являются, потому что они страшные. Это спорный вопрос. Здесь нужно индивидуально подходить.

– Квартал между остановкой «Энергомаш» и ДК «Энергомаш» со старым жильём надо сносить?

– Там уже ничего не изменишь, всё равно снесут, но лучше бы они этот квартал оставили. Во-первых, это не нарушало сложившуюся садово-парковую зону, которая начиналась практически от Богданки и заканчивалась почти кладбищем. И для города это не плюс, потому что будет перегруженный центр – если мы сильнее уплотняем центр города, то никогда не избавимся от транспортной проблемы.

Белгород с высоты птичьего полёта, фото Аллы Григорьевой

– Но есть понятие аварийности.

– Да. Вот пример – есть двухэтажный домик возле митрополии, который смотрит на Богданку. В прошлом году сделали его ремонт, он сейчас покрашен, новенький стоит. Это был аварийный дом, но нашелся инвестор, которого устраивали затраты. И дом разобрали, стянули стальными полосами, сейчас этого вообще не видно. То есть так можно делать, а не сносить.

– Несколько лет назад ты писал про памятники культурного наследия в аварийном состоянии так: «Увы, за последнее время схема обкатана: имеем аварийный дом, который на самом деле вполне крепок, разве что не отвечает современным понятиям о комфорте. Жильцы такого дома сами рады улучшению бытовых условий. Расселяем «аварийный» дом. Поджигаем его. Приводим в то состояние, при котором его уже невозможно восстановить. Хотя бы на бумаге». Сейчас что-то изменилось?

– В последний год хотя бы не поджигают. Но памятники постепенно ветшают, обрушаются, что тоже вписывается в концепцию – чем дольше они будут гнить, тем быстрее их можно будет снести. А на Фудзияме есть целые монастыри, которые стоят тысячи лет, ветшают, потом на их месте строят их копии-новоделы. У них это в порядке вещей – сгнила часовня, построили новую, осветили и всё нормально. Внешне оно выглядит так же, просто построено из новых бревен.

– По этому вопросу ты готов сотрудничать с управлением архитектуры?

– Если ко мне придёт представитель управления и спросит, хочу ли я выступить экспертом по реставрации, то я только за. Потому что меня жутко бесит, как реконструируют всю нашу старину – на это невозможно смотреть. Здание управления культуры – людей, которые должны заниматься этим вопросом по роду деятельности – реконструируется ими так, что идёшь и блевать хочется. Так что я бы им помог.