Кожа, которой я живу. Как пытаются быть счастливыми слепоглухие люди

Светлана Дубровская живёт самостоятельно, отдельно от семьи. Путешествует, знакомится с людьми из разных стран. Общается с друзьями в соцсетях и на кухонных застольях. Много читает, придумывает и создаёт красивые вещи из пряжи и бисера. С каждым годом эта женщина всё настойчивей стремится к новым ощущениям и знаниям, впитывая жизнь и наполняясь ею, как губка.

Как это возможно, если она очень много лет совсем не видит и не слышит?

Журналисты Go31.ru познакомились со Светланой и её друзьями и узнали,  как в Белгороде живут и пытаются быть счастливыми слепоглухие люди.

Ощущения

— Сегодня погода, как в Петербурге. Ветер и дождь.

— Как вы узнали?

— В окно руку просунула. Всегда её так проверяю.

Высокая светловолосая женщина следит за словами, которые сплетает из своих и её пальцев помощница. Она легко улыбается, и кажется, что не может наговориться.

— А приходилось бывать в Петербурге?

— В молодости была там однажды. Мечтаю когда-то ещё.

Когда мы с фотографом позвонили, открыла соседка и показала, куда пройти. Переводчицы ещё не было, и так получилось, что на несколько минут мы оказались в одной комнате со слепоглухой женщиной, которая не подозревала, что рядом кто-то есть.

Беспомощно, как слепые котята, мы стояли на пороге, а она сидела за столом и что-то печатала в ноутбуке. За стеклом с цветными занавесками лил дождь. Невидимые, словно из другого измерения, мы смотрели на неё.

Погружение

Каждое утро Светланы Дубровской начинается в 6.30 утра. Просыпается без будильника, а время узнаёт по наручным часам Брайля с рельефным циферблатом. Встала, прибрала в комнате, умылась, заварила чай, открыла новости в интернете. Так началось и сегодняшнее, только интернет не подключался: расстроилась, собиралась отправить письма друзьям.

Светлана живёт без слуха и зрения больше 20 лет. В раннем детстве перестала слышать, в 25 начала терять зрение, а в 33 полностью погрузилась в темноту.

Адрес  её электронной почты мне однажды дала сотрудница белгородской библиотеки для слепых Элла Сидоренко, которая возила незрячих на экскурсию в подземный Холковский монастырь. Пока посетители вдыхали сырость подземелий и ощупывали холодные рельефы, Элла рассказала мне об одной их слепоглухой читательнице, которая пользуется компьютером, живёт самостоятельно и в тот момент поехала на учёбу в Москву.

Я написала письмо, и ответом на него Светлана пригласила в гости.

«Переводчик? Мы научились обходиться без этой роскоши»

Не выдержав неловкой ситуации, я подошла и коснулась её плеча. Она развернулась, сжала мою руку и, засмеявшись, напечатала на клавиатуре: «Привет! Очень рада, что вы пришли». В тот же момент за пазухой Светланы завибрировал мобильник: у двери тифлосурдопереводчица. Хозяйка побежала открывать, не забыв по пути включить в коридоре свет.

Марина Величко, специалист по тифлосурдопереводу, снимает слова Светланы с пальцев и озвучивает их:

— С иностранцами общаться странно, жесты разные. Поэтому нужно переводить. Там, в Москве, я познакомилась с мужчиной из Швейцарии.

 Светлана рассказывает о последней своей поездке на Евронеделю, куда каждый год съезжаются слепоглухие из  России и стран Европы.

— Мы сидели с этим человеком в баре, разговаривали до самого утра, выпивали. Он не как наши мужчины: сразу стаканами. А потихоньку. И переводчики до рассвета нам переводили. Никто не прервал, не сказал: время окончено. Вообще у них так не принято, инвалид сам решает, когда прекратить общение.

Вместе они побывали на экскурсиях в Сергиевом Посаде, на фабрике «Красный Октябрь», где чихали от порошков. Танцы, полевая кухня, гречка и жареные куры с костра, «гостиница шикарная, номера без ключей, только карточки».

На той Евронеделе Светлана была без переводчика. Путёвку в 200 евро оплатил фонд, 7 тысяч рублей доплатила сама, но на сопровождающего специалиста нужно было найти ещё 200 евро.

— Для инвалидов-иностранцев это копейки, и при них было по два переводчика. А русские научились обходиться без этой роскоши, — говорит Светлана. — Ориентироваться мне помогала слепоглухая россиянка, которая немного видела.

Следующая Евронеделя этим летом проходит в Болгарии, но на этот раз на поездку нужно найти 100 тысяч рублей самой. Пенсия Светланы — тринадцать.

Может быть, они со швейцарцем когда-нибудь ещё встретятся.

Город слепых

Однажды врачи, предвидя надвигающуюся слепоту, посоветовали Светлане учить азбуку Брайля. Говорит, когда полностью ослепла, жить оказалось действительно проще, чем тем, кто заранее не готовился.

Соцработник приходит к ней три раза в неделю. Приносит продукты, помогает помыть окна, может проводить до поликлиники. Но всё остальное — приготовить поесть, сделать уборку — это сама.

Она делит квартиру с соседями на последнем этаже двухкомнатной хрущёвки на Курской. Вторую занимает слабовидящая женщина со своей семьёй. Их пятиэтажка находится как раз рядом с библиотекой для слепых, и в прежние времена была общежитием при учебно-производственном предприятии Всероссийского общества слепых «Белор», где работают незрячие и слабовидящие.

Окрестности Курской можно назвать «слепым городком»: здесь дорожные знаки с чёрными очками, перекрёстки со звуковым оповещением на светофорах, шершавая разметка.

До 2008 года Светлана Дубровская работала на «Белоре», формировала сахарные мешки, собирала телефоны из запчастей. Когда-то на этом заводе трудились порядка трёхсот инвалидов по зрению. Но в 2000-х корпуса завода стали распродавать. От свечей, которые изготавливали незрячие, отказалась местная епархия РПЦ, церковную утварь стали заказывать на столичном свечном заводе «Софрино».

«Я сидела в комнате одна, как будто я в тюрьме, как будто меня нет в живых»

Светлана среди многих других (в итоге на заводе осталось всего около 30 слепых) тоже попала под сокращение. И оказалась в кромешной темноте.

— Мне было очень скучно, началась депрессия, — эмоционально рассказывает Светлана. — Я сидела в комнате одна и не знала, что делать. Как будто я в тюрьме, как будто меня нет в живых.

Время тянулось, пока руководитель местного отделения ВОС не предложил ехать в Волоколамск на компьютерные курсы, в центр реабилитации инвалидов по зрению.

— Родственники отговаривали: зачем тебе это надо? Но я на своём настояла.

Обучение длилось две недели. Светлана купила подержанную клавиатуру Брайля за 75 тысяч рублей. Новая стоила 150, но не потянули бы. Родственники помогли деньгами, племянник подарил ноутбук. Помогал, смотрел, как тренировалась работать на аппарате с выпуклыми кнопками.

Через месяц Светлана уже открывала папки, копировала, вставляла. Потом научилась пользоваться почтой.

— Уже через 4-5 месяцев я написала первое письмо родителям: видите, это не игрушка, посмотрите, как я научилась! Все были в шоке.

Светлана зарегистрировалась в соцсетях, стала переписываться с друзьями, следить за событиями в мире.

—  Бывает, плачу, когда читаю новости. Как началась война на Украине. А сейчас уже привыкла к этим новостям, — говорит Светлана. — В Сирии гибнут люди. Зачем русских солдат туда посылать? Они молодые ведь, у них жёны, дети. Пусть стариков отправляют воевать.

«Здесь я и ночью гуляю, живу своей жизнью»

С невиртуальными знакомыми Светлана отмечает новый год, дни рожденья. В основном это её друзья из общества слепых. Говорит, ни разу гостей в ресторан не приглашала, сама готовит закуски, чай и торт:

— Шампанское? Обязательно, без этого нельзя!

Каждое лето на целый месяц она ездит в загородный дом к родственникам в Подмосковье. И каждый раз они уговаривают остаться, но она не хочет:

— Там я слепая, а тут живу своей жизнью. Здесь библиотека, друзья мои. Своё место. Я могу и ночью выйти погулять, всё здесь знаю. Готовлю как все обычные люди: картошечку помыла, почистила. Магазин рядом. Пишу на бумажке, что надо. Продавцы на ладошке рисуют цену.

— Не обманывают?

— Если обманут, пусть. Бог всё видит. Правда, в пятницу в РЭУ обманули, сказали, что талоны на автобус на этот месяц я уже получала. Но я знаю, что не получала. Приходила, писала на бумажке, так и не дали.

«Вы бы повесились на моём месте? Значит, вы слабые»

В апреле над центром реабилитации в Волоколамске нависла угроза, его собирались закрывать, не выделили финансирование. Для Светланы и тысяч незрячих россиян это известие стало предвестником трагедии. Она писала письма в соцзащиту, в ВОС с просьбами спасти учреждение.

В итоге центр не закрыли, деньги нашлись.

— Я научилась там многим вещам, — Светлана достаёт сплетённые из бисера цветы. — Розу сделала по схеме, а потом поняла принцип и стала фантазировать. Эту гвоздику я придумала сама, а потом и стрекозу.

В Волоколамске она освоила макраме, плетение из бисера, работу приложений в телефоне, в том числе переводящих в Брайль информацию о внешности человека по фотографии или номинала купюры. Но больше всего эмоций от того, что научилась вязать крючком.

— Это первое, что связала крючком, до этого умела только спицами, — Светлана подходит к комоду и достаёт розовую шаль — Думала, будет сложнее, но оказалось даже проще. Преподавательница была изумлена, я ведь первая из слепоглухих научилась.

— Многие качают головами: мы бы повесились на твоём месте, как можно жить без слуха и зрения? — рассказывает Светлана. — Значит, вы слабые, говорю им. А я хочу достойно жить.

— Многие не верят, что она слепая. Нормально общается, глаза её живые, — поясняет Марина.

— Я много книг читаю, будто кино смотрю. Фантазирую и словно всё вижу.

— Она постоянно учится чему-то новому, просто  удивительно, — продолжает переводчица. — Когда умерла её мама, и нужно было оформлять имущественные дела, нотариус не разрешил мне переводить. Удостоверения тифлосурдопереводчика у меня нет, официально я сурдопереводчик. И тогда Светлану выручило её владение компьютером.

40 часов разговоров в году

По улице Светлана идёт уверенным шагом. Сама закрывает ключом дверь, спускается по ступенькам, выходит из подъезда. Она идёт в библиотеку, по средам там собирается клуб «Мир к этому часу», где читают и обсуждают новости. Элла Сидоренко организовала его для слепых в библиотеке имени Василия Ерошенко, но на огонёк стали приходить и глухие.

Сёстры Марина и Инна язык жестов знают с детства, их родители — глухонемые. Когда они освоили тифлосурдоперевод, то оказались единственными такими специалистами в городе. Обе работают в соцзащите, в обществе глухих, но слепоглухим помогают в своё личное время.

— Глухим от государства выделяется по 40 часов сурдоперевода, — объясняет Марина. — Мы эту работу и выполняем.

— Это на месяц?

— В год.

— А слепоглухим сколько?

— По закону положено те же сорок часов, но в Белгороде тифло никто не знает, в соцзащите такой штатной единицы нет. Хорошо, что Света образованный человек, ей знания легко даются. Но среди слепоглухих много необразованных. И им жить намного трудней.

«Они всё время меня просят: расскажите, о чём не говорят по телевизору»

В клубе «Мир к этому часу», в который мы пришли, собрались несколько мужчин и женщин разного возраста, рядом с одной из них лежала собака-поводырь. Элла Сидоренко начала читать вслух газетный очерк об инвалиде, с мужеством преодолевающем жизненные трудности. Слепые слушают. Две тифлосурдопереводчицы переводят слепоглухим на ладошках то, что читает Элла. А глухонемые следят глазами за их жестами.

— Они всё время меня просят: расскажите, о чём не говорят по телевизору, — отвлекается Элла Сидоренко. — Я им отвечаю: ну как же, новости везде одинаковые!

Слабовидящая и глухая Варвара Давыденко с собакой-поводырём Дусей немного знает тифлосурдоперевод, и когда Марина и Инна не могут прийти, сама переводит остальным. Передаст одному, а тот – второму.

Варя, как все её здесь называют, живёт на Крейде, в промышленном районе Белгорода. История её болезни напоминает Светланину. Оглохла в полтора года. В детстве дразнили, учиться было тяжело, «дети говорили такие вещи, что не хочу вспоминать». Поэтому директор школы посоветовал учиться в белгородском интернате для глухонемых.

С годами стало падать зрение, потом пережила инсульт.

— Однажды в поликлинике врач удивилась: вы до сих пор видите? И я поняла, к чему готовится. Написала заявление на собаку.

«Я в живых»

Своего поводыря Варвара ждала полтора года. Лабрадору Дусе уже 11 лет, 10 из которых она на службе у своей хозяйки. На автобус, правда, хозяйку не очень любит водить, норовит тянуть в сторону парка: вдруг согласится?

Несмотря на сложности коммуникации, члены клуба много шутят и смеются, рассказывая о себе.

— Для слепых поют — они хлопают. Для глухих показывают – те хлопают. Что остаётся слепоглухим? Мы топаем!

— В нашем белгородском центре реабилитации инвалидов никакого милосердия. Переводчиков нет, всё упирается в деньги. В Москве слепые, глухие ходят в спортзалы, драмкружки, а когда у нас всё это будет?

— У них потребности в общении, в эмоциях, — вступается за подопечных Элла Сидоренко. — Как и у нас всех, просто ещё сложнее. Когда к нашему клубу присоединились глухие, мы были рады.

После часового обсуждения проблем и новостей компания из глухих, слепых и слепоглухих неожиданно завела разговор на вечные темы.

— Смысл  жизни не в деньгах...

— А в чём?

— В детях, внуках. Чтобы они оставили след после себя. Смотришь по телевизору, дворцы и квартиры у детей чиновников. А оказывается, там такие деньги украдены. Но не в богатстве же смысл!

—Хочу быть счастливой. Если поздороваются, мне хорошо. Если бы дали зрение, я бы помогала родным.

— Страдаю от одиночества. Хотела бы чувствовать себя востребованной.

Светлана считывает рассуждения своих друзей с пальцев Марины. Её глаза смотрят куда-то очень далеко. И вот пальцы уже бегут по ладоням переводчицы:

— Трудно сказать... Родилась — надо жить. Нет, я не скажу, что мне трудно, я всё успеваю. Бог дал жить — значит, надо жить. Жить с радостью.

— Главное, не падать духом.

— Легко сказать, тут вроде и с ногами, глазами, ушами, а так упадёшь…

— Да ладно вам, главное — вот что, — Светлана улыбается, сводит у груди два больших пальца, сжав остальные в кулак.

Марина объяснила, что на языке жестов это означает «любовь».

P.S. На учёте во Всероссийском обществе слепых состоит 3227 жителей Белгородской области. Среди них 16 человек являются слепоглухими.

Мария Литвинова, фото Аллы Григорьевой