«Проблема всех наших городов: люди чужаки друг другу»

Почему все попытки белгородских властей найти способ построить солидарное общество безуспешны, и дело не идёт дальше лозунгов? Как можно охарактеризовать сообщество жителей Белгорода? Чем структура города отличается от структуры европейских и американских городов, и как она влияет на менталитет его жителей?

Архитектор Алексей Кузьменко, несколько лет проработавший в белгородском архитектурном бюро, сейчас трудится в крупной санкт-петербургской компании. Выпускник БГТУ имени В.Г. Шухова, участник Молодёжного правозащитного движения, человек с гуманистическими взглядами, Алексей рассказал, почему в Белгороде, как и в России вообще, построить гражданское общество – на грани фантастики. А если действительно задаться этой целью, то какие тектонические плиты для этого придётся сдвинуть. 

Солидарное общество это местный белгородский термин, означающий то же, что и гражданское общество. Слово гражданин происходит от слова горожанин. По городам всегда можно видеть особенности общества и его характерные черты.

Белгород строился по принципам «Лучезарного города» архитектора Ле Корбьюзье. Они взяты за основу в СНиПе «Градостроительство», по таблицам и графикам которого построена большая часть городов в советской и современной России. Этот подход называется демиургическим. Есть другой подход – гуманистический. Я сторонник гуманистического подхода.

Фото Аллы Григорьевой

Идея «Лучезарного города» была дополнена советской идеологией. И в итоге СНиП «Градостроительство» стал руководством по строительству советского города, с единой идеологией, отсутствием частной собственности, уравнением людей и плановой экономикой. Город «считался» по нескольким таблицам. По СНиПу город состоит из функциональных зон: жилой, промышленной, рекреационной. В одной части города люди  работают, в другой спят, в третьей — гуляют. Жизнь человека искусственно разделяется на распределённые в пространстве элементы. И очевидно, что в такой ситуации жители каждый день огромными толпами ездят из того места, где спят, в то место, где работают. А вечером обратно. Представьте: коллективы градостроительных институтов, как демиурги, раз в 25 лет (срок действия градостроительного плана), расчерчивают всю структуру города, расставляют «декорации» для жизни сотен тысяч людей. По таблицам они определяют, нужен ли району города театр или парк. Решают за людей, которых они не знают! Эрих Фромм назвал этот подход «отчуждённо-бюрократическим». Человек как «пассивный объект планирования». Просто единица из таблицы. Я вижу неприятное сходство с планированием животноводческих комплексов. Но город — это сложнее, чем просто функциональные зоны. И богатства жизни, какое мы можем видеть в городах другого типа, где всё перемешано, в таких городах нет.

В чём суть гуманистического подхода к строительству городов? В том, что власти не диктуют, в каком месте, что и какого размера строить, а создают правила другого уровня. Государство заботится о транспортной инфраструктуре, социально-значимых проектах, а всё остальное отдаётся на откуп самим людям. Объектом планирования становятся люди как активные участники.

Как формируются европейские и американские города? Там есть огромный набор частников, тех самых горожан, которые покупают или берут в аренду землю у города и на ней строят. Есть, конечно, градостроительный регламент определенного толка – что можно строить, какую соблюдать высотность. Но в остальном свои города люди строят сами, им никто не мешает, не запрещает. Американский город формируется его жителями, там нет градостроительного совета и генплана, который говорит, что здесь должен быть кинотеатр, а здесь — парикмахерская. Это решают сами люди и законы экономики. Городские власти обладают гораздо меньшими полномочиями, их задача — это простой менеджмент. Они ищут инвесторов и выступают посредниками при решении конфликтов. Нанимая специалистов по городскому планированию, а так же экономистов, и привлекая к работе банки, городские власти, решают, как «нарезать» городскую землю на кварталы и какую выставить стоимость земли. А дальше инвесторы и застройщики уже сами рассчитают, что и где строить. При этом строительство каждого объекта проходит с тесным обсуждением со всеми, чьих интересов это касается. Конечно, и в этой схеме не удаётся полностью избежать конфликтов, но, по крайней мере, такое принятие решений на «низком уровне» значительно повышает эффективность города, его соответствие интересам горожан.

Фото Дмитрия Романенко

Если бы бизнес в России не ограничивало государство, люди сами формировали себе красивые и удобные города. Тут работали бы рыночные принципы. К примеру, если ты хочешь иметь конкурентоспособное предприятие — ресторан, кафе или гостиницу, то будешь заинтересован в красивом проекте, эстетичном и удобном здании. И сам будешь облагораживать свою территорию. Ты будешь заинтересован в диалоге с горожанами, чтобы найти лучшую форму для вложения своих инвестиций.

Одно из препятствий для белгородцев на пути к ощущению себя хозяевами своего города — федеральное законодательство. Белгород — дотационный город, все собранные налоги отдаёт в центр, а потом уже получает их обратно. И горожанин не чувствует себя горожанином, не ощущая, что его желания и действия влияют на ситуацию.

В советское время экономика строилась не человеком, а государством. Она была плановой, плановой была и система строительства городов. Может, грубое сравнение: тебе построили искусственные условия и в них поселили. Естественно, это не твой мир, ты не чувствуешь себя в нём хозяином. Тебе дали его таким, и ты совершенно не ощущаешь, что можешь на него влиять.

Человек будет чувствовать себя хозяином, когда он непосредственно платит и знает, за что

Собственники коттеджей уже более хозяйски относятся к месту, где живут. Они могут влиять на то, строить им дорогу или не строить, и если строить, то какую. Человек будет чувствовать себя хозяином, когда он непосредственно платит и знает, за что.

Люди в Белгороде не чувствуют прямого влияния на ситуацию. Если ты знаешь, что в этом месяце конкретному ответственному за район административному работнику заплатил, например, 120 тысяч рублей как предприниматель, то понимаешь, что он за деньги твои и твоих соседей починит и поставит современные светофоры. Ты можешь прийти к нему, посмотреть смету,  узнать, почему он выбрал именно этих поставщиков, а не других. Ведь это же твои деньги, а его задача — чисто управленческая. Он пользуется деньгами всех жителей района, чтобы его улучшать. У нас ситуация не такая.

Есть примеры, когда депутаты ратуют за желания людей. Конечно, наиболее громко звучат истории, которые эту систему дискредитируют, когда власти показывают себя не с лучшей стороны. Но дело в том, что даже в рамках этой системы, когда есть градостроительный план, правила землепользования и застройки, а это основные документы, регламентирующие, какое предприятие и где должно стоять, все эти правила и этот план легко меняются, как показывает практика. Депутаты и чиновники могут быстро поменять назначение земли. Взять хотя бы парк Победы и строящийся жилой комплекс «Париж». Там были территории, на которых нельзя строить жилые дома, и вот мы видим возле моста многоэтажный дом. Назначение земли по генплану в этом случае строительство запрещало, это территория рекреации.

Фото Дмитрия Романенко

Очевидно, что выгодно построить многоквартирный дом с видом на парк в самом центре города. Люди с деньгами скорее всего захотят иметь там квартиру. Хотя серьёзно портит впечатление мост с машинами рядом, которые постоянно гудят, там плохой воздух. Интерес инвестора сработал  за счёт административного ресурса. Просто так поменять назначение земли законным образом вряд ли возможно. Насколько я знаю, этого делать нельзя вообще, нужно проводить собрание депутатов, озвучивать существенную причину, доказывать, что это необходимо. Правила застройки имеют статус закона, их нельзя просто так менять, а у нас ими вертят налево и направо.

Если чиновники дадут людям хоть что-то решать самим, то их квалификация на фоне деятельности людей начнёт вызывать сомнение

Я думаю, одной из причин того, что реформ не будет, является семейственность во властных кругах, кумовство. У нас очень слабо работают социальные лифты. Люди, которые добиваются какого-то статуса во власти, цепко за неё держатся ввиду того, что в нашем обществе это одна из немногих возможностей жить достойно. То есть, получать хорошие деньги, быть уверенным в завтрашнем дне, знать, что в случае необходимости ты сможешь помочь своим родственникам, устроить достойную жизнь детям, отправить их учиться туда, куда они хотят. Очевидно, что эти люди будут держаться за эту возможность и пытаться передать её своим детям. В этом нет ничего удивительного. И если чиновники в этой ситуации дадут людям хоть что-то решать самим, то их квалификация на фоне деятельности людей начнёт вызывать сомнение. На мой взгляд, это одна из причин, почему они не позволяют. Плюс наши местные чиновники очень сильно зависимы от центра. Сейчас политическая система устроена таким образом, что нужно проявлять лояльность к центру, иначе ты долго не усидишь на своём месте. Соответственно, пока центр не выдаст запросы на подобные изменения, эти изменения никто не будет инициировать.

Почему само общество не подаёт запросы в центр? Государство не является антагонистом или врагом общества. Наше общество вполне органично живёт в этой системе мздоимства, коррупции и кумовства. Людей, у которых есть деньги и связи, это вполне устраивает. Бизнес в нашей стране невероятно рентабелен по сравнению с западным. За инвестиции можно получать баснословные проценты, в Европе и Америке это невозможно. Потому людей, которые попадают в эту систему, она устраивает, так как они могут очень быстро зарабатывать очень большие деньги. И именно потому, что риски здесь высоки, нужно заручаться административной поддержкой.

У Белгорода выгодное положение, он стоит на мощных железнодорожных путях, таможенном узле

Фото Аллы Григорьевой

Человек достигает власти, административного ресурса. Разве его можно обвинить в том, что он пытается на этом заработать? Конечно, с моральной точки зрения, с точки зрения закона, это неправильно. Но мы же так воспитаны: прежде всего — семья. Он заботится о себе, своей семье, ради этого пренебрегает интересами общества. Да, это идёт во вред обществу, но все бы так делали! Большинство. Думаю, я бы так не делал, мне это претит. Хотя, попытаюсь представить ситуацию: я занимаю какую-то должность, от меня что-то зависит. Ко мне приходит мой хороший друг. Допустим, его совесть позволяет попросить меня использовать моё положение в его интересах. Вряд ли я смогу ему отказать. И пожалуйста, кирпичик к составу этой системы, которую мы все так не любим и считаем  порочной. Она порождает, например, монополию на рынке жилищного строительства. Вот почему у нас всего несколько крупных строительных организаций – Егоров, Клет, Селиванов, кто там ещё...

У Белгорода выгодное положение, он стоит на мощных железнодорожных путях, таможенном узле. Это вполне себе градообразующая причина, и она даёт серьёзный потенциал. В России есть моногорода, которые были построены в советское время, при Сталине, вокруг градообразующего завода. Они деградируют, если деградируют предприятия. У нас тоже есть большие градообразующие предприятия, такие, как витаминный комбинат, ЖБК, Энергомаш, цементный завод. Все они сейчас серьёзно снижают мощности, но, как мы видим, город при этом продолжает расти, то есть, существуют  какие-то иные инвестиционно-привлекательные сферы экономики. Правда, конфликтные отношения с соседней Украиной не лучшим образом сказываются на развитии Белгорода и жизни белгородцев.

Плюс к этому в России нет культуры частной собственности, она постоянно попирается государством. В Белгороде, в любом российском городе регулярно возникают ситуации, когда сносят гаражи, дома и целые кварталы ради муниципальных нужд. При этом часто эти муниципальные нужды весьма сомнительны.

Ещё какой-то известный блогер писал, что, выходя за порог своей квартиры, ты не чувствуешь себя хозяином этого пространства. Наши люди по большей части соглашаются с тем,  что нужно идти наперекор собственным интересам ради интересов якобы общества и государства, хотя на самом деле мало кто понимает, что это такое. Ну как же можно идти наперекор обществу, если обществу здесь нужна дорога – тогда ты уже не хороший человек, эгоист.

Фото Аллы Григорьевой

Разумеется, в западных городах тоже сносят районы ради постройки, например, дороги. И там тоже часто прослеживаются интересы крупных инвесторов и банков, которые просто пренебрегают человеческими нуждами тех, кто там живёт, ведут себя некрасиво, бесчеловечно выселяя целые районы. Разница в том, что там можно судиться. Там люди знают, что суд их рассудит. А у нас никто не верит в справедливость судов, и, видимо, небезосновательно.

Построить солидарное, гражданское общество нельзя, можно лишь создать условия, в которых такие вещи могут возникать. Типичная для нас ситуация – мало кто из живущих в многоквартирных домах общается со своими соседями. Таким образом, многоквартирный дом не формирует гражданского общества — у нас это слово пытаются заменить солидарным. Как они могут сопереживать своему соседу, если даже не знают, как его зовут, где работает, какая у него семья? Людям это неинтересно. Но их за это винить нельзя, потому, что у них нет для этого ситуаций, где бы они с этим человеком знакомились и общались. И вот та история про перемешивание функций, она как раз об этом.

Если мы возьмем модель гуманистическую, то посмотрим, как работает Нью-Йорк. У нашего дома есть владелец. Верхние этажи дома жилые, а нижние занимают разные предприятия: кафе, библиотеки, книжные магазины, бары. Как житель этого дома, я думаю о своих деньгах. Я плачу арендную плату, и если у меня будет течь потолок, я приду жаловаться. К этому конкретному человеку, которому не на кого переложить ответственность, он единоличный владелец дома. Он лично собирает деньги и лично отвечает. У нас же ведь не так. У нас есть ТСЖ, но мало кто знает, как зовут начальника ТСЖ, мало кто знает, кто там бухгалтер, как вся эта система работает, как эти люди вообще кого-то нанимают для ремонта домов. Наши люди привыкли все эти проблемы оставлять вне поля своего  внимания. Я плачу квартплату, и всё у меня должно быть хорошо. Но при этом выйти и начать что-то делать, идти договариваться и выяснять, этого никто не привык делать. И не привыкнет.

Сообщество не формируется, потому что нет причин для общения

Наши люди начинают проявлять активность, когда совсем плохо, когда наступает крайняя ситуация. Сообщество не формируется, потому что нет причин для общения.

В городах стран Запада распространена такая система, как кондоминиум. Чем она характерна? Существуют разные системы, как это устроено, но общий принцип следующий. Мы, набор жильцов, живём в доме. И если кто-то хочет купить квартиру и тоже сюда заселиться, сначала он должен получить одобрение всех жильцов. Это такой условно социальный отбор. В этом кондоминиуме люди непосредственно управляют своим домом. Ты чувствуешь себя хозяином не своей квартиры, а всего дома. Поэтому там формируется действительно солидарное общество.

Фото Дмитрия Романенко

Жильцы домов по улице Победы в Белгороде стали как-то объединяться, когда у них стали отбирать дома. Когда уже не осталось других вариантов. Но у людей нет другого жизненного опыта и представления, что можно вести себя по-другому, и нет причин вести себя по-другому. Может быть, если бы они лет десять назад узнали, что у них произойдёт такая ситуация, они бы, конечно, пошли знакомиться со своими соседями, чтобы потом вместе можно было как-то поступать. То есть, у нас очень разрозненное в этом плане общество.

Такая разрозненность жителей Белгорода характерна для городов России. Интересно, что в городах, где мы наблюдаем планировку не советскую, а дореволюционную, эта ситуация несколько иная. В этих городах намного больше всяких магазинчиков, антикварных лавок, клубов редких экзотических танцев и ещё много всего. И люди друг с другом знакомы, знают, что на этом чердаке живет художник и так далее. И именно в этом заключается влияние города на формирование общества. Почему бабушки во дворе — самый активный электорат? Потому что они все друг друга знают.

Структура города, то, как он формируется, имеет важнейшее значение для формирования гражданского общества. Для Белгорода, как и для большинства городов России, характерным модулем городского пространства является квартал спального района. Огромные дома-корабли в 9-12 этажей окружают обособленный от улицы двор. Общественная жизнь в этом модуле мертва, её нет, потому что нет разнообразия и насыщенности общественных пространств. Всё, что есть — это очень узкие и замкнутые сферы общения: те самые бабушки на лавочках у подъездов, они на пенсии, им нечем себя занять, и обустроенное место перед домом — самое доступное для времяпрепровождения; молодые мамы с маленькими детьми на детской площадке во дворе; ещё, может быть, молодые люди в пивном баре с трансляцией футбола, который был сделан из квартиры первого этажа. А также редкие анонимные прохожие, пришельцы из других районов, спешащие по своим делам. Интересы всех этих людей не пересекаются, у них нет места и повода для знакомства. В таком модуле с 9 утра до 6 вечера нет наиболее активных людей, ведь они уезжают на работу в другой район города и не могут встретиться. Можно представить альтернативу. Небольшой квартал с домами в 4-5 этажей, узкими улицами и широкими пешеходными тротуарами вдоль фасадов. Первые этажи занимают магазины, клубы, кондитерские и ещё неисчислимое множество всевозможных заведений.

Нашим чиновникам и градостроителям стоило бы прочесть книги основательницы урбанизма Джейн Джекобс

Фото Аллы Григорьевой

Вот вещи, которые делают европейские города такими уютными. Важно, что и держатели этих заведений, и их клиенты, все они по большей части — жители этого района. В этом районе люди не только спят, они тут же и работают, встречают своих соседей в своём магазине, в кафе во время обеда, в прачечной или в крохотном сквере на отдыхе. Прохожие в этом квартале перестают быть анонимными. Люди знакомятся, общаются, и возникает СООБЩЕСТВО. Любые вопросы, будь то снос дома, строительство торгового центра или установка памятника, будут восприниматься жителями такого района с вниманием и участием. Солидарность возникает сама собой, ведь люди знакомы между собой и чувствуют связь между собственной судьбой и судьбой своего района. Эти процессы основатель урбанизма Джейн Джекобс называла тротуарным общением. Нашим чиновникам стоило бы прочесть её книги. Ну и вот - действующая у нас система строительства городов и регулирования частного бизнеса, малого бизнеса, очевидно, не способствует формированию подобных ячеек города и гражданского общества.

Ещё важный пример об утопии «Города-сада» Ле Корбюзье. В Бруклине было несколько проблемных улиц, составлявших квартал. Низкий уровень дохода, высокая плотность населения и высокий уровень преступности. Решить проблему должен был новый квартал, построенный по принципам города-сада. В него власти планировали переселить большую часть жителей проблемного района, а сам район снести. Новый квартал представлял собой несколько 16-этажных жилых домов, со встроенными магазинами на первых этажах и обширной прилегающей зелёной зоной соответствующей размерами количеству жителей этих башен. Всё было рассчитано по всем социальным нормативам. Площадь жилья на человека, количество магазинов и прочее. Первые несколько лет район несколько раз попадал в журналы по градостроительству как пример успешного решения проблемы трущоб. Однако вслед за этим ситуация сменилась. Дома стали ветшать, преступность нарастала, и в итоге район также стал одним из самых неблагополучных районов города. Причину неудачи я вижу в уничтожении общественных пространств. Первые поселенцы этих домов были знакомы друг с другом ещё со времени жизни в старом малоэтажном трущобном районе. В основном это были люди с семьями, образованием и небольшим капиталом. Они имели больше возможности и желания переселиться в новые комфортные дома. Однако вместе с ними в дома были заселены и «пришельцы» — разобщённые, не имеющие контактов с общественной жизнью района. Первые, достигнув определённого уровня дохода, через несколько лет покинули высотки и переселились в более престижные и комфортные районы. Вторые же не смогли образовать сообщество, ведь у них не было причин и мест для общения. Больше того, в освободившиеся квартиры муниципальные власти переселяли людей из других неблагополучных районов, постоянно разбавляя и так разрозненное сообщество новыми и новыми людьми. В итоге жители района окончательно потеряли чувство причастности к его жизни, сплочённость. Все в районе стали его «анонимными» пешеходами. Была потеряна безопасность камерного общественного пространства. Все стали друг другу чужаками даже ещё в большей степени, чем это было в старом трущобном районе. Я думаю, что в этом проблема всех наших городов: люди чужаки друг другу, и этого не исправить. В таком городе не сможет вырасти полноценное гражданское сообщество. Он разобщает людей, разделяет их. Он воспитывает чувство отчуждённости, непричастности. А ведь все наши города — это в основном-таки районы домов-башен и домов-кораблей!

А ведь все наши города — это в основном-таки районы домов-башен, и домов-кораблей!

Фото Дмитрия Романенко

В психологии есть такой термин — выученная беспомощность. Это очень грустная и жестокая вещь. И она тоже про нашу страну и наш город.

В 60-е проводился эксперимент. В клетки поместили двух собак. К полу клеток подведено электричество, и собак постоянно бьёт разрядами. У одной из них есть возможность при совершении определённого действия прекратить подачу тока. А в другой клетке сидит собака, от чьих действий ничего не зависит. Первая собака путём проб и ошибок находит выход из клетки, а истязания второй продолжаются, что бы она ни делала. В конце концов, она просто ложится на пол и перестает реагировать вообще на всё, даже электрические удары. Она смиряется. Это ломает ей психику, и она ничего не может сделать. В истории нашей страны известно множество периодов, когда от действий человека мало что зависело. Взять, к примеру, 37-й год: диссидент ты или не диссидент, любишь ты Cталина или не любишь — если ты попадёшь в «списки», ты обречён. Ведь известно, как в эти списки попадали: «в такой-то области выявить 3 тысячи человек, способствующих контрреволюционной деятельности». И всё. Ты никак от этого не застрахуешься, как бы ты себя не вёл. Аналогичная история с этими двумя несчастными собаками — выученная беспомощность. Такова наша психология благодаря 70-80 годам советской власти. Хотя это ещё и в имперское время происходило – миллионы крепостных крестьян, по сути, рабов, людей без собственности. Мы можем легко найти газету XIX века с объявлением: продаётся холоп, хороший сапожник, с женою.

Пассивность людей — это как раз проявление синдрома приобретённой беспомощности. Что бы ты ни делал, не изменишь ситуацию. И в итоге впадаешь в апатию. Более того, ты, возможно, даже станешь реакционером. Чтобы защитить свои психологические позиции, начнёшь сам для себя придумывать причины, почему желать и требовать перемен — это неправильно. Ведь очень сложно признать, что вся твоя жизнь неправильная, так можно просто сойти с ума.

Фото Аллы Григорьевой

По большому счёту, выученная беспомощность — это состояние типичного современного россиянина. Люди привыкли к тому, что от их действий ничего не зависит, всё зависит от начальства, от господина. Я думаю, что и это огромная проблема нашего общества. Мы все, я и за собой это замечаю, привыкли не принимать решения самостоятельно, не отвечать за собственную жизнь. Мы все считаем, что нам кто-то обязан. Являемся жертвами этого социального уклада, не чувствуем себя хозяевами собственной жизни. На самом же деле всё зависит только от нас, только это нужно понимать разумом, чувствовать душой и сердцем.

Когда граждане неактивны, неинициативны, государство рано или поздно загибается. Потому что государство — это прежде всего люди

Ты с детства думаешь: сейчас я на отлично окончу школу, потом институт и дальше буду жить хорошо. Но потом каждый из нас приходит к пониманию, что даже если ты что-то делаешь, тратишь на это свою жизнь — а она у нас только одна — не факт, что получишь чувство безопасности для себя и своих близких, деньги на лечение, на отдых, на покупку квартиры. Люди не чувствуют, что могут серьёзно влиять на происходящее. Все же говорят: толку, что пошли на митинг, толку, что написали жалобу. Ну, естественно, толку никакого, потому что эффекта от этого, как правило, нет. И это с точки зрения государства очень плохо. Некоторым космополитам, конечно, плевать — загнётся это государство, ну и ладно.

В истории мира было много примеров, когда загибались величайшие государства — Древний Китай, Древний Рим, СССР. Это грустно только с точки зрения патриотического мышления. Но я считаю, что космополитизм — это психология будущего.

Когда граждане неактивны, неинициативны, государство рано или поздно загибается. Потому что государство — это прежде всего люди. В социологии существует понятие коэффициента самореализации человека. В количестве изобретений на сто тысяч человек мы сильно проигрываем той же Америке. Это говорит о том, что нет потенциала, нет возможностей.

В России очень мало архитектурных коллективов, которые делают какой-то вклад в мировое движение архитектуры. Неразвитая экономика этого не позволяет, нет запроса. Вернее, он есть, но мизерный. Очень повезёт, если ты окажешься частью этого архитектурного мейнстрима. Мне бы хотелось делать хорошие индивидуальные жилые дома, в стиле неофункционализма.

В Белгороде жить хорошо по сравнению со многими другими городами, даже миллионниками. Здесь относительно низкий уровень преступности, всё довольно ухожено, отремонтировано. Но могло быть гораздо лучше, намного лучше, если дать людям свободу экономической активности. И гуманистический подход к градостроительству, он как раз об этом.

Беседовала Мария Литвинова